Брови приподнимаются от шока, и я медленно веду глазами к Марку.

Кажется, сейчас случится армагеддон. Даже несмотря на то, что он пытается держать голову гордо и не демонстрировать свое удивление, очевидно, что он вне себя от ярости.

А вот его мать, хоть и выглядит сбитой с толка, но будто вместе с тем виноватой.

— Марк, сынок. — тут же оказывается ближе к нему и наклоняется: — Отец хотел сообщить тебе…один брокер…

Никто из присутствующих даже не представляет, что прямо сейчас начинается вторая мировая.

А мне совсем не удается сдержать усмешку.

Боже, это самое абсурдное попадание Прохоровых.

12. Глава 11

Марк озлобленно поворачивается к матери, но при этом ничего не говорит.

— Вот это да! — тут же восклицает Рогожин: — Это прекрасный повод отметить двойной праздник!

Видимо, чувствуя, что и ему перепадет, раз появился такой инвестор, пытается разрядить обстановку.

Хотя, сложно не заметить, хлесткие взгляды двух мужчин, которые глазами ведут немой диалог.

Не представляю, как Демьян это провернул, но отчего-то чувствую, что это всего-навсего начало. Да и откровенно, по Прохорову этот шаг ударит куда сильнее, чем что-либо другое.

— Неожиданный поворот, признаться. — сдерживая себя, отвечает, наконец, Прохоров: — Что же, начнем праздник?!

Посылает взгляд кому-то в сторону, и тут же гостей просят сесть за свои столы.

— Мама. — коротко чеканит мужчина, указывая в сторону.

Она тут же кивает и следует за сыном.

Я понимая, что там сейчас будут разборки, с бокалом отхожу в сторону, не желаю ни садиться за стол, ни в общем-то находиться здесь.

Ведущий заводит людей, рассказывая шутки и оглашая программу, которая их ждет.

Интересно, как долго Швец шел к тому, чтобы перекупить акции… Вряд ли бы отец Марка так просто бы продал ему.

Правда, если они не знали кто он, и если сумма была с большим количеством нолей, то почему бы и нет…

Вот только все эти действия дают понять, что парня, которого я знала уже нет. Обдумывая эту мысль чувствую, как кто-то встает рядом со мной.

По сути, можно даже не оборачиваться, ведь сердце уже знает, а обоняние улавливает его неповторимый аромат.

— Не имею представления, как тебе удалось...поздравляю с триумфом. — тихо произношу, делая глоток шампанского.
— Скажем, это был долгий путь. — усмехается он.

А я не удерживаюсь, поднимая взгляд на него. В приглушенном свете ресторана, глаза мужчины кажутся черными, а черты лица зловещими.

— И чем же ты теперь отличаешься от них? — задаю вопрос, стараясь не показывать разочарования.
— Нас. — непонимающе хмурюсь, а он лениво объясняет: — Ты должна была сказать нас. Чем же ты теперь отличаешься от нас…

Качаю головой, глубоко вдыхая.

— Просто подумай о том, что раньше бы ты бы боролся за справедливость, но никогда бы не опускался до…
— То, что было раньше, осталось там же. — перебивая чеканит металлом.

Бесполезно.

И я сама понимаю, что вряд ли я вообще смогу достучаться до него. Даже если узнаю всю правду о событиях шестилетней давности, я не смогу доказать ему, что моя любовь ни на секунду не терялась. Что я все еще вижу во снах наше прошлое, и тайно мечтаю о будущем.

Но явно не в этой жизни. В этой жизни, пути пошли в совершенно разные стороны.

— Хорошо. — киваю, глотая нарастающий ком в горле: — Тогда просто сделай то, что считаешь должным.

Вижу как проходятся желваки на его щеках.

Нам обоим больно.

И так вероятно будет всегда.

Тем не менее, одна только мысль, что он останется настолько рядом, женится на своей невесте, а во мне будет видеть исчадие ада, разворачивает настоящее кровотечение в груди.

— Ты была на пустыре, Ева? — вдруг насмешливо спрашивает.