Крымов о том, что я не Лара, а Клара, узнал буквально перед нашей свадьбой, когда мы документы подали в ЗАГС.

– Серьёзно? – ржал он, как конь. – Не Лара, а Клара? Моя Клара Крымова?

Я его тогда чуть не убила. Но Данила уже тогда умел меня обуздывать: всё закончилось постелью и бурным сексом. Таким, когда напрочь забываешь, как тебя звать. И абсолютно всё равно – Клара ты или Лара, или Краля, как иногда любил он шептать мне на ушко в приливе нежности.

Крымов у меня виртуоз – жмёт на правильные кнопки безошибочно. Не знаю, где он овладел подобным искусством, но то, что он в любовных игрищах – бог, – даже не обговаривалось.

Правда, сравнивать не с чем. Мне было двадцать, ему – двадцать три, когда случился наш бурный роман. Не знаю уж, где он всему этому научился… Да и знать не хочу, не желаю. А Крымов был моим первым. И пока последним. И даже полтора года развода ничего не изменили. С моей стороны.

– Ты совсем с катушек съехала, Клар, – донеслось, словно с другой планеты. – Совсем берега потеряла. Ты что устроила, а?

– А ты? – гневно сверкнула я глазами. – А ты не устроил? И дня не прошло, как из моей постели вылез. Заметь: ты сам пришёл! Я тебя не звала!

Мне вообще хотелось его придушить. Сделать что-нибудь безумное.

Нет, я нормальная. И вообще адекватная. Но всё, что происходило между нами с Данилой, довело меня до срыва. И я ревнивая, да. Этого не скроешь, не спрячешь. Но я как-то ухитрялась все годы в замужестве запихивать этот недостаток поглубже. Пыталась мужу доверять.

И вообще мне обидно. Вчера, между прочим, был день нашего знакомства. Памятный декабрьский денёк. Снежный, прекрасный, самый лучший в моей жизни. А он и не вспомнил. Хоть я и надеялась, когда он неожиданно припёрся ко мне.

Он забывал о датах. Не помнил день нашей свадьбы. Пропускал дни рождения родных. Это при том, что он гений, и память у него прекрасная. А я всегда его покрывала. Считала его равнодушие милым недостатком. Кто без них? Все со своими тараканами. У Данилы – вот такой, откормленный и прикрытый по всем фронтам. Мной.

И всё это – обида, ревность, ярость – бурлило во мне диким коктейлем. Может, поэтому я снова кинулась на Крымова.

Реакция у него отличная – сжал мои запястья. Мощный капкан, сопротивление бесполезно. Особенно, если учесть, что у него метр восемьдесят девять, девяносто кэгэ, мускулы, пресс и отличная спортивная форма, а у меня метр шестьдесят два в прыжке, и физкультурой я не увлекалась никогда.

От отчаяния я применила ну совсем уж грязный приём: вонзила каблук в его элитную туфлю. Крымов зарычал.

– Ну, всё, Краля, тебе конец! – и вибрация его голоса проникла в каждую клетку моего тела.

А затем он меня поцеловал – яростно, почти жестоко. Губы его вытворяли неимоверное. То, что всегда обезоруживало и заставляло капитулировать.

Я ещё пыталась трепыхаться, но куда там… Бесполезно. Я растворялась в поцелуе, в этом мужчине, знакомом мне до мелочей. Я узнала бы его в толпе с закрытыми глазами. По запаху, по движениям, по голосу, по прикосновению…

И пока я отдавалась поцелую, он не дремал и не грезил – его руки виртуоза жали на нужные кнопки, беззастенчиво лезли под юбку и вытворяли там всё, что надо. И нескольких минут не прошло, как я разлетелась на миллиард осколков, застонала прямо ему в губы.

Нет, я не простила. Но тело предало. Тело слишком его любило и принимало благосклонно всё, что мог дать ему только он – Данила Крымов, мой бывший муж, тридцать пять лет, блондин, глава процветающей фирмы, гений и бизнесмен.

Человек, который полтора года назад сказал, что больше так жить не может, и ушёл, сам подал на развод.