– Пришла в себя, – выдыхает он, замечая мои движения. – Я тебя еле выхватил у них.

– Федь, что происходит? Куда ты меня везёшь?

– Спасаю, Вер, – рычит он. – Они могу нагнать нас.

– Федя, вези меня к Демьяну, – голос садится от боли, что стягивает грудь.

– Дура! – рычит Федя. – Он от тебя избавиться хотел!

– Пусть в глаза мне всё скажет, – всхлипываю я, а после как холодной водой накрывает осознание. – Мама! Она же там одна совсем.

– Я ей всё рассказал, – нервно вставляет Федя. – Позвонил, как только тебя перехватил. Она сказала, чтобы ты не возвращалась.

– Это какой-то страшный сон, – хриплю я.

– Тебе говорили, что Север такой же монстр, как и его отец, но ты же не верила, – слышу раздражение в голосе Феди.

– Высади меня на автостанции где-нибудь, – прошу его, а сама не знаю даже, что делать.

– Нет, – уверенно отвечает Федя. – Здесь нельзя. Будем ехать, пока бензина хватит, а там что-то придумаем.

– Тебе вернуться нужно, – отвечаю ему. – Ты зачем вообще увязался за мной.

– Потому что не могу без тебя! – выкрикивает он. – Прости. Я ведь знал, что Север наиграется и бросит, но не думал, что так всё будет.

А я замолкаю. В груди разрастается дыра до размеров Вселенной. Сажусь и откидываю голову на сиденье. Обнимаю себя за живот и не знаю, что мне делать.

Боже, а как же мой малыш?

***

Настоящее…

– Мама, кто это был? – ко мне подходит Тёма и внимательно заглядывает в глаза.

За его спиной стоит испуганная Ариша и тоже ждёт ответ.

– Это, дети, не… – язык прирастает к нёбу. Я не знаю, что сказать родным детям! Не знаю, нужно ли вообще им что-то говорить.

– Мамочка, – Риша делает ко мне шаг и крепко обнимает. – Он тебя не обидел? – спрашивает тихо моя девочка.

– Нет, – отвечаю на выдохе и понимаю, что силы мои возвращаются. – И не обидит, – склоняюсь к макушке дочери и оставляю лёгкий поцелуй на волосах.

Протягиваю руку и обнимаю Тёму, который до сих пор подрагивает.

– Мой защитник, – горло стягивает спазмом, но я горжусь своим сыном.

– Если он снова придёт, я его на порог не пущу, – шепчет серьёзно сын, а я слышу такие знакомые нотки стали в голосе, что спазм в горле становится сильнее.

– А давайте с вами лучше что-то приготовим вкусное, – предлагаю, вспоминая, что где-то есть фарш у мамы. Видела на днях в морозилке.

– Чебуреки, – в один голос выдыхают дети, а я расслабляюсь.

Улыбаюсь своим сокровищам, смотрю на их горящие глазки и признаю, что я уже давно не та Вера, которая верила в светлую и чистую любовь. Я верю в себя, в своих детей, и только ради них горло зубами перегрызу, даже Северу.

– Тогда идём готовить чебуреки, – улыбаюсь я и подталкиваю детей к кухне.

Ариша уносится первой, а Тёма задерживает на мне внимательный взгляд, и я снова поражаюсь тому, как могла пропустить ужасную схожесть сына с отцом.

– Мам, но ты мне расскажешь, кто это был, – серьёзно говорит сын.

– Не сейчас, сынок, – отвечаю тяжело.

Тёма смотрит несколько секунд внимательно в глаза, а после крепко обнимает и тихо добавляет:

– Я люблю тебя, мамочка.

Горло опять стягивает спазмом, в глазах моментально собираются слёзы. Двое деток из одной утробы, но такие разные. Если от Ариши слова «Я тебя люблю» могу слышать часто, то от Артёма эти слова что-то сродни снегу в мае.

– Я тебя тоже, – хрипло отвечаю.

За приготовлением любимых чебуреков детей я стараюсь не думать о сегодняшней встрече, но сердце не обманешь. Оно чувствует беду.

Но стоит услышать звук входящего звонка, как внутри всё напрягается. На экране высвечивается номер маминого доктора.

– Вера Владимировна, здравствуйте, – здоровается он.

– Что-то случилось?