– Я услышала от Гюстава, что к вам пришел с визитом полицейский, папенька, и подумала, что ему, наверное, понадобится защита от такого ливня. – Когда девушка обернулась к ним от окна, оказалось, что она прижимает к груди большой черный зонт.

Валантена такая забота тронула, и он благодарно улыбнулся девушке.

– Теперь вы можете себе представить, дорогой месье Верн, как мне посчастливилось: в столь жестокий час я окружен вниманием и поддержкой, – сказал Довернь. – Ну что же вы робеете, дитя мое? Подойдите к нам! Инспектор не собирается надевать на вас напалечники![26]

Фелисьена, шагнувшая было к ним, неуверенно остановилась, а когда отец обратился к ней, зарделась от смущения, торопливо приблизилась и протянула зонт Валантену, целомудренно потупив взор.

Когда их пальцы соприкоснулись, молодой человек вздрогнул, и ему понадобилось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не выдать удивления. Потому что, передавая зонт, Фелисьена одновременно сунула ему в ладонь аккуратно сложенную записку.

Валантен опустил руку, в которой держал записку, перечитанную в десятый раз. Он стоял напротив питейного заведения, которое даже отсюда, с другой стороны улицы, казалось ветхим и обшарпанным. Над входом под кенкетом[27] висела корявая жестяная вывеска, на которой были изображены три пернатые тушки неопределенного рода и племени. Стену фасада из смеси соломы с глиной покрывали пятна плесени и сажи; посередине красовалась дверь и два окна с крестовыми рамами, сквозь бутылочно-зеленые стекла которых ничего не было видно.

Кабак «Три беззаботных коростеля» притулился у подножия холма Святой Женевьевы, на пересечении улиц Аррас и Траверсин. Весь квартал провонял вареной капустой и лошадиным навозом. Завсегдатаями здесь были неряшливо одетые студенты и бродячие торговцы, точильщики, зеленщики, водоносы. Валантен пришел сюда вскоре после открытия заведения и спрятался под аркой крыльца дома напротив, метрах в тридцати от цели, чтобы спокойно, никому не попадаясь на глаза, понаблюдать за теми, кто входит в кабак и выходит оттуда.

Первые клиенты потянулись к «Трем беззаботным коростелям» с десяти часов. В основном это были ремесленники, решившие передохнуть в разгар трудового утра. На первый взгляд там не происходило ничего любопытного, но молодой инспектор решил все же собрать какие-никакие сведения, прежде чем самому переступить порог кабака. Ему нужно было для начала определить, что за клиентура облюбовала это местечко и можно ли ожидать внутри какой-либо угрозы.

Накануне вечером Валантен долго обдумывал то, что удалось узнать за день, и чувства его при этом одолевали самые противоречивые. Нельзя было отрицать, что особые обстоятельства гибели Доверня-сына, загадочная блаженная улыбка на лице трупа и скрытый от отца демарш его сестры раздразнили любопытство молодого инспектора. Здесь была некая тайна, вызов его интеллекту – вызов, на который при ином положении дел он откликнулся бы с превеликим удовольствием. Однако разговор с Шарлем-Мари Довернем несколько охладил его пыл. Не могло быть ни малейших сомнений: депутат добился от полиции дополнительного расследования с единственной целью – лично отомстить тому, кто мог довести его сына до самоубийства. А такая манера действий Валантену не нравилась. Более того, она казалась ему в высшей степени отвратительной и недопустимой. Перед тем как лечь спать, молодой человек решил отказаться от дела. Завтра рано утром, сказал он себе, надо будет сразу явиться к комиссару Фланшару и потребовать обратного перевода в службу надзора за нравами, ибо жертвовать отведенным на поиски Викария временем из-за прихоти какого-то богатого выскочки ему нельзя, а иного способа выследить гнусную тварь, чтобы помочь Дамьену, у него нет.