ИВАН

Так а жена у тебя, по ходу, моложе в два раза.

СЛАВЯН

Жена охладела. Дети для неё в первую очередь… Сопли, пелёнки… Мне кажется, ей вообще уже ебли не надо. А эта пиздец какая темпераментная. Она таджичка сама. Кровь горячая. Её муж вообще не удовлетворяет ни хуя. Она от недоёба озабоченная. Я её часами долблю, аж заёбываюсь. Тут тебе сразу и фитнес, и кайф – всё в одном флаконе.

Иван промолчал, не найдя нужным дальше обсуждать все перезрелые прелести любовницы Славяна. Славян быстро съел рака и допил залпом сразу полкружки пива.

СЛАВЯН

(Поднялся из-за стола, стал распихивать по карманам телефоны.) Короче, поеду я.

ИВАН

Ну а с этим что делать? (Указал рукой на гору раков.)

СЛАВЯН

Хавай! Или попроси, упакуют, домой возьми.

ИВАН

Да куда?! С ума сошёл?

Славян достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и выложил на стол пятитысячную купюру, немного подумав, положил ещё тысячную рядом.

СЛАВЯН

Рассчитаешься.

ИВАН

А это не до хуя им?

СЛАВЯН

Может, и до хуя. Раки тут по полтиннику штука и пиво дорогое. Что останется, пусть эта пизда возьмёт на чай, а то она плачет, что платят ей мало… Короче, давай! (Он протянул руку.) Погнал я.

ИВАН

Давай! (Пожал руку.)

Славян ушёл. Иван заказал ещё пару кружек пива, съел десяток раков и отправился домой. Он надеялся, что попросит Славяна проводить его, следуя в своей машине рядом, чтобы в случае остановки гаишников отмазал его, но ситуация изменилась, и теперь Ивану приходилось испытывать нервное напряжение из-за страхов, что его остановят и, учуяв перегар, заберут водительские права. К счастью, по дороге домой ему не попалось ни одной патрульной машины.

Иван снял обувь и завалился на диван перед телевизором. Пиво сморило его, и он провалился в тяжёлый сон под монотонное бубнение телевизора.

Иван проснулся глубокой ночью. Он был в поту. Ему снились кошмары. В незнакомом городе его всюду преследовали враги, от которых не было спасения. Иван прошёл на кухню и выпил воды. Его мучила сухость во рту от съеденных раков. Он разделся и лёг в постель, но заснуть никак не получалось. Проворочавшись без сна пару часов, Иван снова переместился на диван, включил телевизор и, снова углубившись в просмотр древнего черно-белого фильма, уже под него уснул.

Его разбудил звонок в дверь. Было утро. Иван пошёл открывать, а звонок всё трещал не прерываясь. «Сука, вот кто так навязчиво звонит? – подумал Иван. – Сейчас открою, как дам по башке, чтоб честь знали…» Он отворил дверь. Вся площадка перед квартирой была занята суровыми мужчинами. Перед самой дверью стояли двое в костюмах, за ними ещё два совсем молодых парня в джинсах и уже за ними несколько собровцев или омоновцев по полной выкладке – в шлемах, бронежилетах и с автоматами. «Вы Оршанский Иван Олегович?» – спросил один из мужчин в костюме. «Я», – ответил Иван. Мужчина сунул ему под нос бланк с текстом, на котором крупными буквами было написано «Ордер на обыск». Затем все эти люди вошли в квартиру, Ивану представили понятых, тех двух зелёных пацанов в джинсах, и обыск начался. Ивана держали на кухне, а опера шарили по шкафам, переворачивая постель и перетряхивая одежду. Ивану даже показалось, что они начнут пороть подушки и матрацы, но опера ограничились тем, что только прощупали их. Процесс был долгим. Его квартиру обшаривали не один час. На все протесты Ивана и требование объяснить, в чём дело, следовало гробовое молчание. Когда обыск был завершён, один из оперов попросил его подписать протокол. Иван подписал. Тогда ему объявили, что он задержан и должен следовать с ними в полицейский участок. Ему надели наручники, завернув руки за спину, так вывели на улицу и повезли, посадив в железную будку полицейского микроавтобуса.