– Это сон, ущипни меня. Я не знаю, где он его достал. Я такой видел только на картинке.

Асавин с интересом осмотрел блестящие бока, потрогал краники и переключатели.

– А что это?

– Игниант. Говорят, изобретение самого Назарро. Работает на энергии лодуса.

– То-то я не вижу тут ни намека на печь… – пробормотал Эльбрено. – А как его включить?

Лонан пожал плечами:

– Ума не приложу. В этом нам еще предстоит разобраться. А еще в этом. – Он хлопнул ладонью по стопке записей. – Оказывается, Иргесс передал нам не все заметки Вербины. Сказал, что ждал нашего отчета… Хитрый червяк со множеством секретиков.

Асавин засмеялся:

– А ты решил, что он честен, аки слеза Благого? Лонни, запомни мои слова – полуправда хуже всякой лжи.

– О чем ты?

– Я много думал над той историей, что рассказал мне Иргесс. Помнишь, рассказывал. – Асавин аккуратно постучал ногтем по кристаллу, тот медленно мигнул. – Складно говорил, очень поэтично и убедительно, а мне все не давала покоя одна мысль. Если Царь-Дракон не был тем тираном, о котором складывали страшные легенды, то почему все-таки люди взбунтовались и сровняли с землей любое упоминание о нем?

– Не бывает идеальных правителей.

– Люди просто так не уничтожают святыни. Для этого нужно иметь сильную ненависть.

Лонан ничего не ответил, но Асавин не сомневался – Аэрти продолжит свои изыскания, да и он тоже, несмотря на растущие сомнения. Не столько из-за призрачной угрозы конца мира, сколько из-за призрачного посула награды.

На следующее утро в их лабораторию пришел маленький посыльный и сказал Асавину:

– Лекарша велела позвать вас.

Предстоял неприятный разговор, от которого Асавин все это время отмахивался. Как же он не любил эти сентиментальные сцены. Он решительно пошел к Дивнике, чтобы высказать все, что думает, но у двери остановился. А что он думает на самом деле? Рука неуверенно замерла у дверного косяка.

«Я… Я такой идиот».

Асавин тихо постучал, затем вошел и сказал:

– Дивника, я хотел извиниться. Мне очень жаль.

Она стояла спиной к двери. Ее лопатки слегка дрогнули, когда Асавин вошел в дом. Потом она обернулась. Глаза красные, заплаканные, лицо осунувшееся, словно она несколько ночей не спала. Руки стиснуты в белый судорожный замок.

– Я не об этом хотела поговорить. Тьег… Он умрет и очень скоро.

«Он умрет и очень скоро».

Асавин ощутил нечто забытое. Волнение? Нет. Печаль? Ближе к правде. Голубые глаза с таинственными огоньками продолжали внимательно наблюдать за ним.

– Как скоро? – спросил Асавин.

– Неделя. Может, две. Я не предсказательница.

Кажется, она ожидала от него чего-то большего, но Асавин словно обмер. Он был уверен, что веридианка поставит принца на ноги. Выходит, все его старания напрасны, он не получит никакой награды. Наверное, поэтому ему вдруг стало так грустно.

– Я думал, веридианки могут все.

– Мы всего лишь люди. Я сделаю все возможное, чтобы он отошел без мучений.

Асавин рассеянно кивнул и вышел из ее дома. В голове гулял ветер, разнося обрывки случайных мыслей. Он вернулся в лабораторию, где Лонан продолжал колдовать над игниантом, сел на стул. Алхимик не сразу заметил товарища.

– Ты чего?

– Дивника не справилась. Мальчишка умрет.

Алхимик покачал головой:

– Жаль его, но в этом есть какая-то высшая справедливость. Ты хотел нажиться на нем, а Всеблагой забирает такую возможность.

– Закрой пасть.

– Не то что? – хмуро оскалился Аэрти, продемонстрировав дыры на месте зубов. – Снова отречешься от меня? Увы, это можно сделать только единожды.

– Занялся бы ты лучше работой.

– О, наш подлец так расстроился. Какой же ты временами жалкий, Асавин. Кто ведется на твою улыбку? Ты ведь уже не человек.