Быстро перебрался на подъёмник, нажал соответствующую кнопку пульта управления и «покатил» вниз. У подъёмника его поджидал не только бригадир – невдалеке сидел на стакане[43] мастер Халявко:

– Стёпа, ты за четыре месяца неплохо освоил профессии бетонщика, каменщика, теперь поработай стропальщиком. Сашка Белый сломал ногу, надо подменить.

– Партия сказала: «Надо», комсомол ответил: «Есть!»

– Вот и ладненько, сегодня пойдёшь во вторую смену, а сейчас можешь отдохнуть.

– Какой отдых? Пока дойду до общаги, надо идти назад.

– А я тебя не посылал в общежитие. Иди в бытовку, приляг.

– Нет, я лучше здесь.

Степан спокойно поднялся на подъёмнике, собрал инструмент, помыл его из шланга, отнёс в бытовку и только тогда лёг на кучу высыпанного из самосвала кирпича. Убрал мешающие лежать на боку кирпичи и задремал. Эта операция была для него привычна: в хорошую погоду он проделывал это ежедневно: в обеденный перерыв, после небольшого «перекуса», а то и на пустой желудок. Мастер только помотал головой и, ничего не сказав, ушёл в прорабскую.

Работа стропальщика пришлась по нраву Степану, приходилось вертеться среди штабелей арматуры и железобетонных изделий, краном подавать кирпич и раствор, но больше всего ему нравилось работать с монтажниками – цеплять большие и малые конструкции из железа и бетона. Смена за сменой пролетали незаметно. Иногда на ум приходила песня монтажников из кинофильма «Высота» и Стёпа напевал:

Однажды бригада задержалась на работе: надо было закончить крышу, а завтра ехать «на прорыв» в посёлок Фестивальный. Степан подцепил карниз, привычно дал команду:

– Вира!..

Машинально сделал шаг назад – и в этот момент обрывается петля на карнизе, а вслед за ней, не выдержав тяжести, разрываются все остальные петли, и железобетонная конструкция весом около тонны с десятиметровой высоты торцом пробивает землю в двух сантиметрах от кирзового сапога не успевшего испугаться Степана. Через пару минут возле него стоял бледный крановщик Саня:

– Я видел, как падает плита, думал, что тебя раздавило в лепёшку!.. Слава богу, что ты живой и даже невредимый…

– Да я просто не успел испугаться…

– А я чётко видел, как прямо на тебя падает плита…

– Эй, там, внизу!.. Ждём карниз.

– Не могу, – прошептал крановщик и, бледный, присел на бетонный блок.

– Слазьте, «кина не будет», – крикнул Степан.

На следующий день Степана вызвали в контору и направили на сенокос.

Степан поначалу удивился: какой сенокос, когда здесь ударная комсомольская стройка?! Но организаторам поддержки животноводства из Комсомольского горисполкома было всё равно – в Еврейской автономной области ждали подшефных.

Многопалубный теплоход «Пржевальский», переполненный до основания разношёрстной толпой, лениво отошёл от причала. Когда звуки духового оркестра, провожающего заготовителей сена, растворились над амурской гладью, по всему теплоходу грянуло:

Голос Эдуарда Хиля, звучал из всех репродукторов теплохода. Вдохновлённый песней, Степан тоже поддержал:

Степан, опьянённый не только обстоятельствами, но и изрядной долей алкоголя, подпевал Хилю, облокотившись на фальшборт, поглядывая на убегающие за корму волны, на душе было легко и радостно.

– Стёпа, ты чего загрустил?

Степан оглянулся, перед ним стоял Сергей – бетонщик.

– Наоборот, я пою.

– Ты не знаешь, почему именно нас с тобой из всей бригады послали на сенокос?