– Альберт, ты это… в следующий раз предупреждай заранее, если что, ладно? – попросил Мика. – Все-таки убирать не очень приятно.

– Ладно, – согласился я, совершенно не понимая, как можно предупреждать заранее о неконтролируемом процессе. Это же не рвота от переедания, которая чувствуется за километр. Это нечто особенное: страх, волнение, отвращение в конце концов. Только вот чего? И к чему? Непонятно.

– И все-таки куда мы поедем? – подал голос Крот.

– Куда захотим, туда и поедем, – ответил Мика.

– Я бы в Испанию скатался…

– А чем тебе Италия не угодила? Там, говорят, такие девушки… Сами на тебя прыгают.

– Можно и в Италию, раз на то пошло, – мечтательно произнес Крот. К сарказму он обращался по имени и отчеству.

– А если серьезно, – сказал Мика, – я уже подобрал домик в Брянской деревушке. Двухэтажный, три спальни, огород, все дела.

– Это что, как в Простоквашино, что ли? – скуксился Крот.

– Если тебе так проще, то да, пусть будет, как в Простоквашино.

– Тогда, чур, я человек, а не собака или кот.

– Это по определению невозможно, – заметил Ил.

– Почему?

– Ну-у… спускаешься на второй этаж, поворачиваешь направо, идешь до конца коридора. Там будет дверка с круглой ручкой, поворачиваешь ее, заходишь. Делаешь оборот левым плечом на девяносто градусов и смотришь. В отражении все и увидишь.

– Да ну тебя на хрен! В книжечках свои шутки пиши, а меня не трогай.

– Так, все, – скомандовал Мика. – Собираемся и выходим. Альберт, ты готов?

– Да, все нормально.

– Тогда складываем вещи и грузим в машину. Пора выезжать.

– А мы что, на твоем катафалке поедем? – спросил Ил.

– Ну да. Есть другие предложения?

– Просто это немного странно, что четверо подростков приедут на огромном «Мерседесе» в какую-то задрипанную деревушку. Нас там все сразу возненавидят, как буржуев.

– Ил, ты что, ни разу в деревне не был? – улыбнулся Мика.

– Был. В детстве.

– Поверь, когда у тебя такая машина, тебе в глаза без восторга и смотреть не станут.

– Это в глаза, а за спиной?

– А за спиной тебя и без машины заплюют, так что ты ничего не теряешь. Ладно, реально уже пора выходить, ехать еще целые сутки. Собирайте вещи.

По приказу Мики мы встали и побрели укладывать дорожные чемоданы в виде портфелей со сменными трусами и футболками. К счастью, я не забыл прихватить с собой телефон и зарядку к нему. Пусть останется хоть что-то из прошлой жизни, если вконец осточертеет ярмо пахаря или копателя огорода. Все-таки универ мне больше не видать, как не видать и Японца, и бар, и коктейль… Впрочем, без них ведь тоже можно неплохо прожить, правда?

Через четверть часа мы были готовы к отъезду. Сумки погрузили в машину, машину выгнали на дорожку, дорожку оставили как есть. Я посмотрел на дом в последний раз. Пробежал взглядом по величественному крыльцу, обласкал зажмуренные окна второго этажа и остановился на мансарде. Солнце ушло за тучу, поэтому панорамные стекла, разделенные носом-перегородкой, приоткрывали запрятанное внутри убранство. Милые часики на стене, стол с бамбуковыми салфетками, книжная разноцветная полка…

Я помахал им на прощание рукой. В ответ, словно отдуваясь за полюбившиеся мне предметы, растянулась до боли знакомая заманчиво-вежливая улыбка.

Японец…

Слышите? Чап-чап-чап. Это талый снег капает на просевшие сугробы, лужи и мясистую землю, обнажившую свою черную мякоть. Чап-чап-чап. Весна! Как долго я ее ждал! Но давайте по порядку.

Месяц назад Мика, Ил, Крот и я переехали в Брянскую область. Наша деревушка, а точнее село, село Игнатьевское, состоит из тридцати дворов, крыльями растянувшихся от главной достопримечательности – продуктового магазина. В левую сторону уходят дома местных, постоянных жителей, то есть исторической части села, в правую же – дачников или, как их еще называют, колонистов. Мы относимся к последним.