Выпив полбутылки пива и съев два сочных кусочка пиццы, я наконец вспомнил, зачем человеку нужна голова, и начал размышлять. Ага, вот я сижу на даче, обставленной, как охотничий домик Его Величества Государя Императора, греюсь перед незажженным камином и завтракаю настоящим немецким пивом, которое мне принес Мика – самый гордый человек на Земле. Что ж, вполне себе обычное утро, сейчас доедим пиццу, возьмем ружья, запряжем сани, накинем шубы и отправимся стрелять фазанчиков на пруду. Осталось лишь кликнуть слугу, чтобы…

Да черта с два! Здесь явно что-то не то. Почему Мика сам, САМ (!), приехал за мной в общагу, проснувшись при этом часов в шесть или даже в пять (то есть вообще не ложился), привез на дачу и соблазнил дорогущим пивом? Неужели ему и в самом деле настолько понадобилось мое общество? Или в его душе разорвалась маленькая минка великодушия? Мол, заберу-ка я своего дружка, пусть отдохнет парень, воздухом подышит? Не очень-то верится. Любой, даже самый добрый и податливый человек не станет нарочно мучать себя бессонницей лишь бы кого-то и куда-то там отвезти. Особенно Мика. Как по мне, его поведению есть только два объяснения. Первое: Мике что-то невероятно сильно от меня захотелось, что-то наверняка связанное со вчерашним вечером, ну, а второе… а второе я, в принципе, уже рассказал. Да, Мика привез меня определенно ради своих же собственных интересов, вопрос лишь в том – ради каких?

– Мика, спасибо, конечно, за пиццу и гостеприимство, – двинул я в наступление, – но давай все-таки начистоту. Зачем ты притащил меня к себе на дачу?

Мой неожиданный, хоть и закономерный выпад, вылился только что проглоченным пивом на ковер. Мика вытер губы рукавом водолазки и посмотрел мне прямо в глаза. В затемненной комнате, освещаемой лишь ранним зимним солнцем сквозь плотные шторы, его лицо выглядело уж больно озлобленным, даже, я бы сказал, озверевшим.

– Я надеялся, ты хотя бы дашь мне допить, прежде чем начнешь допрашивать, – попытался отшутиться он, но шутка нервным камешком отскочила в тишину.

– Это касается вчерашнего вечера? – наседал я. – Моих снов? Японца?

– И да, и нет, – уклонился Мика.

– Как может быть «и да, и нет», если есть только правда и ложь, реальность и вымысел? Что за хрень ты мне впариваешь?!

Мика улыбнулся улыбкой человека, почувствовавшего свое превосходство, и я понял, что первую битву проиграл. Не стоило взвинчиваться с пол-оборота и кидаться с палкой на штыки. С чего это вообще меня так разнесло? Пиво, ты ли это?

– Ладно, что-то я разогнался, – отступил я, чтобы сохранить остатки войска для дальнейшей атаки. – Наверное, немецкое твоего бати в голову ударило. И вправду, блин, хорошее…

– А холодненькое тем более, – поддержал Мика с великодушием победителя. – Особенно летом. Зимой-то ладно, пережить еще можно, а вот когда июль или август, еще и жара тридцатка, только оно и спасает. Закинешь пару бутылочек в рюкзак, сядешь на Финском, смотришь на воду и потягиваешь. И жить сразу как-то хочется…

– А летом ты почему-то не зовешь меня на дачу, – усмехнулся я. – В феврале так приперло, блин.

– Да?? Альберт, ты серьезно? Сколько раз я тебе названивал, а ты все «бе да ме». Если бы я сейчас за тобой не приехал, ты бы в жизни до меня не добрался, так что не надо тут.

– Ладно-ладно, я шучу.

Мы откинулись на спинки кресел и сделали по глотку. Не то время, – подумал я, – не то время, чтобы бросаться на людей в поисках правды, – и пожурил себя за поспешность. Сейчас лучше просто расслабиться и допить это дурацкое пиво. К тому же его и осталось-то совсем чуть-чуть. С гулькин нос, как говорится.