В один из таких холодных дней, но в самом раннем детстве, я решил согреть своего целлулоидного пупса. Приставил его ножки к дверце печки, отчего тот сразу вспыхнул ярко и запылал большим пламенем, я закричал от испуга. Мама успела справиться с огнем, швырнув моего любимца в печку. Были слезы и обида, но как-то быстро закончившиеся.

Помню свою детскую причуду. Когда я днем хотел поспать, то почему-то не ложился на диван, а укладывался прямо под столом, где обычно играл. Только всегда подстилал газету. Зачем я это делал, родители от меня не получили ответа, но говорят, выглядело это смешно.

Во время налетов немецких самолетов город не бомбили. Немцы метили в мосты и железную дорогу. Прятались мы при налетах в вырытых траншеях. Взрывы зенитных снарядов и лучи прожекторов притягивали своей красотой, но мы, дети, не знали о страшном смысле этого «салюта».

Однажды мы ходили в город. Кстати, выражение «сходить в город» обозначало посещение центра города, его магазинов, кинотеатров, музея и еще каких-либо нужных человеку учреждений, например, аптеки.

В тот раз зимой мы шли через Каменный мост. Это старая часть города, там, где прежде располагались торговые ряды, давно уже преобразованные в магазины и магазинчики, фотографию, военкомат, поликлинику и обком партии.

Около военкомата стояла лошадь, почти рысак, запряженный в легкие красивые санки. На лошади, видимо, разъезжал сам военком города, поэтому дошадь прикрыли попоной, украшенной большой красной звездой. Был довольно сильный мороз, и попона даже слегка покрылась инеем. Но я такое приспособление видел впервые.

Поэтому остановился и спросил отца: «А зачем на лошади одеяло?» Он ответил, что это не одеяло, а попона, чтобы лошадь не замерзла. Мы пришли домой, и первое, что я сообщил маме: «Мы видели лошадь, а на ней была НАПОПА!»

Вообще в то военное и послевоенное время в городе встречалось много лошадей, которые использовались, что называется, «и в хвост и в гриву».

Большая часть перевозок товаров по маленьким магазинам производилась только на лошадях. Вместо казенных автомобилей некоторых начальников средней руки развозили то же на лошадках, запряженных летом в пролетку, а зимой в санки. Скорая помощь то же передвигалась на пролетках, и поэтому выражение «карета скорой помощи» полностью соответствовало своему названию.

А сколько повозок каждое утро въезжало в город, а после полудня начиналось их движение обратно. Мальчишки нередко просились проехаться на санях или телеге, особенно когда шли из школы. Иногда возница вез колоб или прессованный жмых – очень желанный для нас продукт. Если он был из семечек подсолнуха, то у нас глаза разгорались на это лакомство. Тогда мы с выражением в голосе усталости и печали просили возчика нас подвезти, уговаривали с надеждой, что подвезет нас хотя бы недалеко, тогда уж точно выпросим кусочек желанного жмыха.

Примерно через год или два после переезда, родители и я сам отметили момент, когда закончилось мое детство. Как-то зимой, в холода, я решил согреть игрушки и уложил их к себе в кровать. Утром переложил их в коробку, и затем с ними уже играла только сестра Ира, а я перестал. Но начал читать книги.

Прежде зимы были суровыми и продолжительными. Первые морозы обычно начинались в конце ноября. Примерно неделю можно было кататься на коньках по крепкому льду реки. А затем начинались снегопады, после которых мы ждали открытия катков, чтобы там продолжить катание на коньках.

Сразу по первому снегу вставали на лыжи, а через неделю- другую начинали кататься с гор на драндулетах – самодельных «экипажах» с коньками. Что-то подобное теперь используют спортсмены, но называют их тобогган. На них развивали потрясающие скорости.