Помимо фигур Христа, большое впечатление на нас произвело посещение еще одного хранилища пермской деревянной резьбы. Там увидели несколько редких старинных резных икон.

Позднее мы пожалели, что почти все наши иконы за один раз отнесли в музей. Можно было бы растянуть это удовольствие на несколько посещений.

В послевоенное время возникла нужда в услугах психотерапевтов. Судьбы многих соотечественников были поломаны войной и прочими невзгодами. Неуверенность в будущем и тем более неизвестность прошлых путей и мест пребывания множества родных порождали потребность искать надежду и утешение.

Как во всякое сумбурное время, появилось много гадальщиков и прочих «пророков». Особенно много подобных «специалистов» встречалось на рынке и на вокзале.

Оборудование у такого доморощенного гадальщика было самым простым: попугай или кролик и ящичек с конвертиками, в которых находились готовые ответы на разные жизненные ситуации.

Желающий узнать свою судьбу платил деньги этому «пророку», тот что-то шептал своему ассистенту – попугаю или кролику, который направлялся к ящичку и начинал исследовать содержимое. Кролик, похоже, обнюхивал конвертики, а попугай их осматривал. И тот и другой вытягивали один из конвертиков и передавали их хозяину.

Наверное, здесь и начинались манипуляции с сознанием желающего узнать свою судьбу – конверт можно было подменить любым другим, более подходящим. Этот конверт вскрывался «пророком» или отдавался клиенту.

Слова, определяющие судьбу, прочитывались вслух, и все ахали, если их смысл поражал воображение окружающих. Если же слова оказывались непонятными, то «пророк» разъяснял их потаенный смысл, и изумление окружающих наступало несколько позднее.

Самыми честными в этой игре были, пожалуй, кролики и попугаи – они-то честно отрабатывали свой паек.

Долго, целых шесть лет, мои воспоминания о детстве, о нашем Свешниковском доме, были связаны с маленькой комнаткой с окнами на улицу. Только в год окончания войны мы переехали в комнаты с окнами во двор. Связан этот переезд, всего скорее, с тем, что подросла моя сестра Ира и начала ходить, говорить и шалить.

Комнатка же, где мы жили до переезда, стала маловата для четверых. Бабушка Александра Викторовна предложила перебраться в комнаты большего размера, и мы очутились совсем в других условиях. В нашем распоряжении оказалось две комнаты и большая кухня.

Вид из окон был не на улицу, а на каретники, дворовый флигель, сараи и поленницы. Зато прямо перед окнами с одной стороны возвышались две красивых церкви: Варлаама Хутынского и Ильи Пророка. А с другой стороны открывался вид на наш главный Софийский собор и его колокольню.

Был в этой части дома большой и удобный балкон. Чтобы украсить наш быт, отец на стеклах окна, выходящего на балкон, нарисовал алмазным стеклорезом елку с шарами и шпилем на верхушке. Перед Новым годом, когда ударяли морозы, окна украшались ледяными узорами. Тут неожиданно и проступал рисунок. Это было потрясающе красиво и казалось волшебством. Особенно радовалась этому чуду моя сестренка Ира. Я уже понимал причину появления рисунка, и оценил выдумку отца.

Квартира показалась мне такой большой, что я стал кататься по комнатам на трехколесном велосипедике. В каждой комнате было по печке, а на кухне стояла большая русская печь. В морозы печи приходилось топить утром и вечером. В сильные морозы в угловой комнате на одной из стен намерзал довольно большой участок, где на обоях выступал иней. Приходилось в квартире в морозы даже ходить в валенках. Но сильные морозы бывали недолгими и через неделю-другую прекращались. Поэтому чаще протопленные печи согревали. Ну, а если все-таки было холодно, то погреться у печки было приятно. Прижмешься к печке спиной и, сидя на стуле, читаешь в свое удовольствие.