****

– О ком вы так скорбите? – задаю я вопрос дедушке с внуком.

– Моя дочь, – отвечает он и сморкается в платок. В глазах непролитые слезы. Я пытаюсь отгородиться от него, но меня как клеем тянет присоединиться к его горю.

– Уже есть новости? – аккуратно начинаю я.

– Да, – через длинную паузу отвечает он. – Час назад узнал.

– Мне очень жаль, – поддерживаю я его. – Как вы справляетесь? Расскажите мне, – прошу я его.

– До сих пор не могу поверить. Это как страшный сон, понимаете? – он смотрит на меня. Скупые слезы стекает по его морщинистому лицу. Я держусь из последних сил. Малыш плачет у него на коленях и постоянно спрашивает о маме. Первый пострадавший самый сложный, как сказал Хабиб. Конечно, он прав. Мой мозг еще не успел переключиться. Я умышленно тяну время и молчу, чтобы дать себе подсказку. Сейчас мозг заработает в другом режиме. Сейчас. Надо просто подождать.

– Как ее звали?

– Наташа, – громче всхлипывает дедушка.

– Как я могу к вам обращаться, – не торопливо спрашиваю я.

– Василий Иванович, – он продолжает сморкаться в платок.

– Я Ульяна я из МЧС, и я здесь для того, чтобы вам помочь! У меня большой опыт работы в данной сфере, – начинаю я врать, чтобы показать свою компетентность в данном вопросе. Первые часы после потери самые сложные. Если человек уйдет надолго в себя его психика может ощутимо пострадать и в дальнейшем добавятся новые когнитивные психорасстройства. Поэтому психологическая помощь так важна именно в первые часы после трагедии. Мы должны «дожать» пострадавших.

– Попейте воды, – я прошу Василий Ивановича сделать несколько глотком. Мягко, без давления, я жду продолжения его рассказа и это работает.

– Я так не хотел, чтобы она летела! – Василий Иванович начинает плакать по-настоящему. Я мысленно ставлю себе плюсик. – Это я не уберег ее!

Я слегка касаюсь его руки.

– Вы же, наверняка, понимаете, что вашей вины в этом нет. Уверена, вы прекрасный отец, – я общаюсь без эмоциональных скачков и нажимов. Мой голос ровный и не громкий. Я не привлекаю лишнего внимания к нам. – Вашей дочери очень повезло, что у нее был такой отец!

– Родители не должны хоронить своих детей! – срывается он на рыдания. Он плачет долго. Я не тороплю его и жду, когда все его эмоции выйдут.

– Да, это правда, – мягко поддерживаю я его. – Но у вас хотя бы осталось ради кого жить, – я переключаю внимание деда на малыша. Который наконец успокоился и уснул у него на руках. – У некоторых людей, которые так же, как и вы, сейчас скорбят, не осталось никого. Но даже им предстоит отпустить эту боль и жить дальше. Посмотрите вокруг.

Василий Иванович оглядывается по сторонам. Он видит сколько людей сейчас страдают. Взрослые мужчины, а рыдают как дети……Он не один такой и, как не странно, от этого становится легче.

– На кого похож ваш внук? – по-прежнему перевожу я тему на связывающее с этой жизнью звено.

– На Наташу, – плачет Василий Иванович. Я улыбаюсь.

– Это прекрасно! – говорю я от всего сердца. – Бог вас любит.

Слезы начинают подкатываться к глазам, но я упрямо не даю им хода.

– Спасибо, дочка, – Василий Иванович трепет меня за руку.

– Вы можете позвонить мне в любое время, как только вам это потребуется, – я пишу свой телефон на листике из блокнота и протягиваю Василию Ивановичу.

Василий Иванович поднимается со своего стула с ребенком на руках и уходит. Я не вижу куда именно он движется. Я выдыхаю. Это было очень трудно. Смена только началась, а я уже эмоционально выпотрошена. Психолог МЧС – невероятно сложная профессия. Для меня они настоящие герои наравне со спасателями. Начинаю смотреть по сторонам. Хабиб одновременно работает с пострадавшими и наблюдает за всеми нами, а именно, как мы справляемся. Он кивает мне, что означает одно – ты справилась. Я поспешно отворачиваюсь.