– Я сейчас крикну: Катя, я тебя люблю, – сказал из темноты Руслин голос.

– Не надо, дурак.

– А я всё равно крикну.

– Ну и валяй.

Катины окна были над нами на втором этаже. Красивая девочка Катя Цветкова.

– Катька, я тебя люблю, – шёпотом сказал Руслик.

– Громче.

– Я тебя люблю, – вполголоса говорит он.

– Ещё громче.

Вигвам вздохнул и упал. Визгнула раскладушка. Мне вдруг захотелось пооткровенничать:

– Руслик, а ты письку видел?

– Свою, что ль?

– Свою я и сам видел. У баб.

– Да сто миллионов раз! Мамка каждый раз там Юльке кремом мажет. Я и подглядел.

– И как?

– У, – Руслик заходится от восторга, – знаешь, как там всё интересно устроено: одна пещерка, а в ней другая.

– А у парней не так интересно, – разочарованно протянул я.

– Чё это, банан какой-то, – соглашается Руслик и хихикает: – Большой Бен. Это башня есть такая в Англии.

– И имя ещё такое.

– Ты бы хотел, чтобы тебя звали Бен?

– Не-е-е-а.

– Большой Бен!

– Сам Большой Бен.

Мы придушенно хохочем, чтобы мама не услышала.

– А у Кати хотел бы письку посмотреть?

– Хотел бы.

– А я тоже видел, – говорю.

– У кого?

– У Любки.

Я рассказал Руслику. Он завистливо присвистнул. Потом мы ещё долго говорили. И Руслик сказал, что надо построить шалаш и заманить туда Катьку – как бы поиграть.

– А потом?

– А потом пускай показывает.

Когда я засыпал, было уже совсем темно. На небе высыпали звёзды. Тёмная тень скрывала их одну за другой. Это в вышине летел Волосатый и ветер шевелил все его волоски А может это была тень гигантской мёртвой птицы Я беспокойно заёрзал. Луна сверкнула на кривой сабле и мимо дома прокрался на цыпочках Абдулла в полосатом ватном халате За ним колыхала жирными складками фиолетовая цыганка Она нависла над нами с Русликом и склонила голову набок как галка А лицо у ней с мельничный жёрнов Золото мерцало и брякало в темноте В её глазах рассыпанные сияли звёзды «Цыгане детей воруют» сказал кто-то Это Страшная Девочка Был яркий солнечный день и мы стояли вокруг колодца Меня толкнули Я лечу в беззвучной бездонной пустоте хватая ртом воздух как рыба Резко дёрнула вверх привязанная к ногам верёвка и я повис раскачиваясь вниз головой Из темноты пришёл демонический хохот Маленькая злая зелёная маска. Ма-а-а… А-а-а. Вата в горле. Проснулся в холодном поту. Вокруг глубокая ночь. Прохладно. Руслик повернулся спиной и спит, задрав кверху локоть. Луна просвечивает его тонкую лягушечью руку с синими прожилками вен. Я поёрзал. Спать было страшно. Что, если я усну летаргическим сном? Подумают, что умер, и похоронят. На глаза сами собой навернулись слёзы. Я вылез из-под одеяла и на ощупь пошёл в дом. Ничего не видно, только скрипит и прогибается под ногами гнилая половица. Глаза привыкли, и я различил несколько серых дверей вдоль стен. На минуту остановился перед Руслиной дверью. Одинокий, потерянный, ловлю звуки: сонное дыхание людей в комнатах. Я, как солдат из сказки, попал в мир шелестящих хороводящих теней. Оборачиваться нельзя! По спине мучительно медленно ползёт мурашковый холод. А за дверью, перед которой я стою на часах, спит прекрасная королевна Марья Моревна, Марья-царевна. Что если зайду? Она пустит меня к себе в постель? Она, наверное, тёплая и мягкая, как тесто. Но тут я вспомнил розовое брюхо, поросшее курчавым жёстким волосом, и мозолистый жёлтый палец ноги. Раздался густой мужской храп. Нет, там стражники. И я пошёл к себе. Нерешительно попереминался с ноги на ногу на пороге, потом толкнул дверь. Изнутри дохнуло безопасностью. Быстро юркнул туда.

– Чего не спится тебе? – прошептал сердитый голос. Щёлкнул выключатель. Мама присела на кровати, щуря красноватые глаза. На щеке у неё отпечаталась багровая складка простыни.