Общество в виде бандитов, крышующих рынок и, как входящее в него подмножество, мою палатку №4—23; а также Общество в виде скандальных покупательниц, желающих за десятую часть своей невнятной зарплаты получить «ровную строчку» и «обмётанные петли», – все они почему-то полагали меня хапугой и аферисткой, наживающейся на этом самом Обществе.

Я не обижалась, не моё амплуа. Но в этом нет моей заслуги, просто в палатке №4—24 Танюша торговала книгами, а я, привыкшая регулярно почитывать несколько более сложные тексты, чем ценники и авиабилеты, стреляла у неё на вечерок-другой попадавшиеся среди бог знает какого бреда, вроде трактатов о нашествии рептилоидов на планету, исповедей наследственных целителей о том как вылечить четвёртую стадию рака простаты настоем коры дуба, хорошие книги. В хороших книгах я прочла здравую мысль, тут же запавшую мне в душу, о том, что никакие ответные меры, ограничения, репрессии и насильственные действия вроде военных кампаний, даже если они преследуют самые благородные цели, ни разу не принесут пользу ни человечеству в целом, ни каждому человеку в отдельности. А спасёт мир, разумеется, красота, но не сама по себе, а как производная от просвещения и хорошего образования.

Книг тогда издавалось много и их производство почти ничего не стоило. Неутомимое в своей лубочной прямолинейности советское государство оставило после себя огромное количество печатных мощностей, обеспечивавших ему толерантность самого читающего населения в мире с помощью мегатонн бездарной полиграфии.

Книги были немыслимо дёшевы ещё и по другой причине. То было чудесное время. В том смысле, что это было время чудес. Бумага, краска, клей, нити, скобы, короба, – все эти дорогостоящие расходники либо воровались, либо приобретались за немыслимый в своей непредсказуемости бартер. А люди! Наши люди не представляли себя без пятидневной рабочей недели. Они с упорством заклинившего газировочного автомата на радость школьникам без устали выдающего одну порцию газировки за другой, безо всякой надежды на зарплату, приходили на рабочее место хотя бы для того, чтобы на очередном собрании выбрать очередного пройдоху своим начальником.

Володя, Танюшкин муж, оказался неплохим предпринимателем. Волшебным образом за несколько тонн бесплатно доставшегося ему картофеля, после десятка невероятных экономических кульбитов, он материализовал себе в собственность небольшую, но исправно работающую типографию и две бутылки Амаретто в довесок.

С благòй вестью и пойлом он припёрся к нам на рынок. Приняв на троих 1600 грамм дрянной настойки на вишнёвых косточках, мы рванули в «наш» цех. Там поднаторевший на митингах Володя двинул для пролетариев от печатного дела трогательную речь о том, что мы их не бросим и уже назавтра завалим не только работой, но и достойной зарплатой и, широким жестом выпившего добряка, неожиданным экспромтом представил им меня, их нового директора и владельца.

Я улыбалась и кивала головой, которая наутро болела не столько от похмелья, сколько от обязательств перед Обществом этих нехитрых работяг, которым я по пьяни пообещала принести пользу.

Мне повезло с подругой. У неё оказался не только щедрый муж, но и недюжинный организаторский талант, а также редкое для женщин умение бескорыстно дружить даже с теми, с кем работаешь.

В общем, сказочным образом вышло так, что теперь, спустя 16 лет, я – совладелица успешного бизнеса, а Танюша – моя самая лучшая подруга.

На новый год как всегда вскладчину на несколько семей сняли коттедж в Финке. Затейница Танюша, чтобы разбавить каникулярное чревоугодие хоть каким-то подобием интеллектуальной деятельности, прикупила к святкам карты таро.