– Мне так жаль, я прошу за неё прощения, – пробормотала Соня, перебегая дорогу от здания общественного центра, где работала на полставки, к парковке. – Вы же знаете, насколько она… – она замолчала, подбирая слова, чтобы описать бабушку.

– Упряма? – подсказал голос в трубке.

– Да. Но ведь она милая, добрая женщина…

Игнорируя её, батюшка продолжил:

– Невыносима? Суеверна?

– Да, но…

– Ты должна поговорить с ней, дочь моя.

– Обязательно.

– Сегодня, Сонечка, – настойчиво произнес отец Еремей. Похоже, это ещё не всё.

– Вы мне не всё рассказали, верно? – затаив дыхание, она открыла водительскую дверь и застыла в ожидании ответа. Батюшка помедлил, но всё же признался:

– Твою бабушку арестовали! – быстро выпалил священник.

Соня плюхнулась на сиденье. Ноги больше не держали её.

– Вы что, заявили на неё? – прошептала она еле слышно.

– Что ты! Конечно, нет! Но её поймала Авдотья Трофимовна, когда она везла в тачке свою добычу, и вызвала участкового… – оправдывался бедняга.

«Ууу, мегера злобная!» – подумала девушка.

– Отец Еремей, так ведь об их вражде весь посёлок знает! Зачем же Петрович…

– Да не Петрович. К нам из города нового участкового прислали. Вот и увёз её новичок. Для разбирательства, – смущённо произнёс батюшка. – Я пытался ему объяснить, но Марфа… Она на Авдотью-то тачкой наехала да синяк ей под глазом поставила.

Соня упёрлась лбом в руль и постаралась медленно и глубоко дышать. Помогало не очень.

– Я приеду через час. Спасибо, что позвонили.

Соня обожала свою хитрую, умную и смелую бабушку. После гибели родителей перепуганная семилетняя малышка оказалась на попечении Марфы Никитичны. Правда, для этого той пришлось выдержать нешуточную борьбу с органами опеки. Вредные, пахнущие хлоркой тётки два года подряд являлись с внеплановыми проверками в их дом, и каждый раз Соня тряслась от страха, что бабушка всё-таки достанет дробовик, как она не раз грозилась.

Машин на шоссе было мало. Значит, в пути будет возможность подумать, как уговорить полицию отпустить бабушку-рецидивистку домой.

Глеб Остроумов устало откинулся на спинку хлипкого офисного кресла и потёр переносицу. Кто бы мог подумать, что после десяти лет службы в спецподразделении, он окажется в деревне и будет всерьёз расследовать дело о краже святой воды из церкви?!

Всё, что он смог понять из перепалки двух старых перечниц, что история эта давняя и вражда между дамами древняя. Допрос провести не удалось – как только начинала говорить одна, вторая тут же подхватывала, начинался бедлам и пенсионерки снова сходились врукопашную. Ему пришлось развести их по двум максимально удалённым друг от друга камерам. Глубоко вздохнув, Глеб помассировал лоб. Голова гудела, спину ломило. Он потянулся, стул жалобно заскрипел – мощное, тренированное тело участкового грозило безвременной кончиной допотопному предмету мебели. Снаружи послышался шум, дверь участка распахнулась.

– Где она? – на пороге нарисовалась рыжеволосая худенькая девица в смешных круглых очках. Глаза её пылали праведным гневом. – Где моя бабушка?

Глеб вышел из-за стола и сделал шаг навстречу посетительнице.

– А вы, собственно, кто?

– Софья Ковалевская. Моя бабушка Марфа… – начала было рыжая, но ухмылка участкового её остановила. – Что смешного?

Глеб честно старался сдержаться.

– Нет-нет, ничего, продолжайте. Ваша бабушка…

Соня с подозрением поглядывала на огромного, по-военному стриженого мужчину. Кажется, у них с бабулей проблема. Этот на уговоры вряд ли поддастся.

– Марфа Никитична Удаль, моя бабушка. Вы её арестовали.

– Соня, это ты? – послышался громкий голос Марфы из-за железной двери в конце коридора. – Внучка, скажи этому сатрапу, что я ни в чём не виновата!