– Да, бабуль! – от громкого вопля Остроумов вздрогнул. Надо же, такая кроха, а шуму, как от гранаты.

– О! Явилась не запылилась! – подала голос Авдотья.

Рыжая удивленно вытаращила глаза.

– А она-то тут что делает?

– Обе задержаны за нарушение общественного порядка, – пожал плечами Глеб.

– То есть святая вода ни при чём?

– Отец Еремей о краже не заявлял. Дамы задержаны за драку. Может, вы поможете разобраться? Я чувствую, история будет почище вражды Монтекки и Капулетти, – усмехнулся участковый.

– Да всё из-за пионов! – устало проговорила девушка. Она обошла стол и нагло плюхнулась в его кресло. Глеб растерянно улыбнулся, но промолчал. Он взял стул для посетителей и сел на него верхом.

– Давайте подробнее.

История о ежегодном фестивале пионов заняла минут десять. Глеб с невозмутимым выражением лица слушал, как три года подряд пионы Марфы Удаль занимали первое место и как пыхтели в негодовании конкурентки. Особенно Авдотья. Но с позапрошлого фестиваля ситуация стала меняться в корне. Клумбы Сониной бабушки стали хиреть на глазах. Как старушка ни билась, растения гибли. А в этом году они даже не взошли. А за забором Авдотья Трофимовна громко хвасталась соседям своим палисадником. И действительно, участок был похож на крошечный уголок рая – пышные разноцветные клумбы, сочные оттенки всех видов зелени и мерное гудение упитанных шмелей (даже они были как с картинки).

Софья Ковалевская облокотилась на стол и подперла голову сжатым кулачком. Очки лукаво сверкнули.

– Гражданин начальник, давайте мы их отпустим, а? – устало попросила она.

– Мы? – поднял бровь Глеб.

– Ну вы, – махнула рукой девица. – Ну что вы в самом деле? Какие из них преступницы?

– Вот пусть они сначала расскажут как дело было, а там и решим, – постановил участковый. Он вышел и через несколько минут вернулся с заметно присмиревшими нарушительницами.

Марфа, увидев по-хозяйски рассевшуюся Соню, приободрилась и бросила хитрый взгляд на хмурого служителя закона. Он сделал вид, что не заметил.

– Глеб Егорыч, а вы что, своё место всем уступаете? – подковырнула старушка. Глеб почувствовал, как загорелись уши.

– Только рыжим красавицам, – он подмигнул Марфе и повернулся к Соне. Та, совершенно не смущаясь, отодвинула кресло, будто собираясь встать, но вместо этого задрала длинные ноги на стол.

– Тогда я устроюсь поудобнее, – заявила она, вызвав у Остроумова приступ смеха. Все трое удивлённо уставились на него. Улыбка изменила суровое лицо, смягчила черты, он даже показался красивым. Соня минутку полюбовалась участковым, а потом спросила:

– На кой тебе вода-то святая понадобилась, ба?

– А я видела, что эта негодяйка святой водичкой свой сад поливает! Ей можно, а мне нет? – Марфа сверкнула глазами на хранящую гробовое молчание противницу.

– Вот что, дамы! Предлагаю всем отправиться по домам. А я вас провожу, чтобы не набедокурили снова, – резюмировал Остроумов. – А вы, Софья, завтра пойдёте со мной на свидание! И тогда я не стану делать запись о приводе вашей бабушки.

– Милок, да этими записями можно весь ваш санузел обклеить и часть коридора, – доверительно прошептала ему Марфа. Глеб растерянно моргнул.

Соня сняла ноги со стола, встала, подошла и смерила его оценивающим взглядом.

– Договорились!

До дома добрались мирно. Глеб помог выйти Авдотье, та поспешно скрылась за своей калиткой. Он подошёл к соседней. Низкий заборчик не скрывал запустения царящего на половине участка, примыкающей к соседскому забору. На голой земле не было ни травинки. Глеб почесал затылок. Взглянул на Марфу с внучкой и спросил:

– Вы же знаете, что земля отравлена, да? Кто-то полил её гербицидом.