Будущая тёща Мира Айрон

Глава первая

Яна пулей вылетела из аудитории, едва сдержавшись, чтобы не жахнуть как следует в сердцах дверью. Руки дрожали, губы тряслись. Слёзы были уже на подходе, то есть, совсем: вот-вот, и хлынут из глаз рекой на удивление друзьям и на радость недругам, если таковые имеются.

– Вижу, спрашивать: "Ну как?" бессмысленно и даже чревато, – дорогу Яне преградил Севка Медвецкий, однокурсник.

Они с Яной вместе пришли на пересдачу. И не только они – под дверью триста второй аудитории в нерешительности и надежде топтались ещё с полтора десятка жаждущих и страждущих.

Яна махнула рукой и прикусила трясущуюся губу.

– Пойдём в кофейню, Зиновьева, – Сева взял Яну за локоть. – Тут с тебя проку никакого, да и я уже в пролёте на сегодня.

Яна кивнула и посмотрела на высокий потолок в попытке загнать обратно непрошеные слёзы.

– Пуховик твой где? – спросил Сева у Яны так, как взрослые спрашивают у маленьких детей.

– В гардеробе, – хрипло ответила девушка, и Сева, помахав на прощание рукой тем, кто ещё не обломался сегодня или, наоборот, не вытянул счастливый билет, потащил Яну по коридору в сторону лестницы.

…– Нас ведь сразу предупреждали старшекурсники, что предпринимательское право станет испытанием для всех, а мы не верили, – уже немного успокоившаяся Яна размешивала маленькой ложечкой сердечко на поверхности капучино.

– Даааа, в то, что Салмин окажется таким зверюгой, верить совсем не хотелось, выглядит-то он сущим котёночком, – вздохнул Сева.

Яна Зиновьева и Всеволод Медвецкий когда-то учились в одной гимназии, в параллельных классах, а после окончания гимназии оба поступили на юридический факультет классического университета. Сдружились они уже в университете, но их отношения никогда не выходили за рамки этой дружбы: Сева ещё со школьных времён встречался со своей одноклассницей, Леной Вольской. Они собирались пожениться, как только оба получат высшее образование.

Способному Севе учёба давалась легче, чем многим однокурсникам, однако он много раздолбайничал, за что и поплатился, напоровшись на такого преподавателя, как доктор юридических наук, заведующий кафедрой предпринимательского права, гражданского и арбитражного процесса Дмитрий Андреевич Салмин.

Что касается Яны Зиновьевой, она шла к красному диплому исключительно недюжинным упорством, целеустремлённостью и трудом. До третьего курса у неё не было даже ни одной отметки "хорошо" в зачётке, только "отлично".

А тут предпринимательское право и Салмин… С виду Дмитрий Андреевич и вправду казался если не котёночком, то человеком вполне миролюбивым, спокойным и даже в какой-то мере равнодушным. Студенты расслаблялись и не особо переживали за предмет… ровно до того момента, как приходили к Салмину на экзамен.

На экзамене Салмин перевоплощался в настоящего дьявола – внимательного, дотошного, с насмешливым цепким взглядом, а главное, каверзными вопросами, на которые мало кто мог ответить с первого раза.

Ни Яна, ни Сева не смогли сдать Салмину экзамен с первой попытки. Для Яны это стало настоящим стрессом, а теперь, после неудачной пересдачи, её настроение лишь усугубилось.

– Тебе тоже велел двадцать девятого приходить? – спросил Сева, и Яна встрепенулась, вынырнув на поверхность мрачных мыслей.

– Да, – кивнула девушка. – Если не сдам, то потом можно сделать ещё одну попытку только перед летней сессией. А если и летом не сдам, то останусь на осень и с большой долей вероятности слечу с бюджета. А платное обучение нам с мамой не потянуть.

– Давай не будем загадывать так далеко и думать о плохом, – махнул рукой Сева. – Я верю в удачу.

– А я уже нет, – пригорюнилась Яна.

– Ты-то хоть девушка. Можешь дать ему на крайняк. А вот у меня засада полная: Салмин любит исключительно женщин, и говорят, очень активно любит.

– Севка, ну и шуточки у тебя! – Яна возмущённо выпрямилась.

– Ну насчёт себя я, естессссно, пошутил, а вот насчёт тебя… Надела бы юбочку покороче, кофточку более открытую, сапожки повыше, чулочки как бы невзначай продемонстрировала… Какой мужчина таких усилий не оценит? Тем более, ты натуральная блондинка с голубыми глазами, но даже это не главное.

– А что главное? – усмехнулась Яна.

– Твой третий размер, Зиновьева! Когда ты уже поймёшь, что мужики оценят его гораздо быстрее, чем твой интеллект?

– Только не Салмин, – покачала головой Яна.

– А чё так сразу? – склонил голову набок Сева. – Салмин не мужик что ли? Тем более, он разведённый, говорят, свободный. Хотя тут палка о двух концах; может, будь он женат, ещё раньше бы оценил.

– Сева, ты мне сейчас бабку-сплетницу напоминаешь.

– А ты мне ханжу, Зиновьева!

– Нет, но… – взмахнула длинными тёмными ресницами Яна.

– "Неть, нё", – смешно сморщившись, передразнил её Сева.

– Ты что, всерьёз предлагаешь мне обольстить Салмина?

– Конечно, всерьёз!

– Думаешь, до меня таких умных и расторопных девиц не нашлось? – недоверчиво спросила Яна. – Уверена, что ничего у них не вышло.

– Но у кого-то же должно получиться, правда, Яна? Не железный же он? Почему не у тебя?

– Потому что я не чувствую в себе сил и уверенности, Сева.

– А ты почувствуй. И для стимула давай поспорим, что у тебя получится.

– На что поспорим? – нахмурилась Яна.

– Если оденешься так, как я велел, и сдашь двадцать девятого, – победил я, получается. И с тебя бутылка вискаря хорошего, я скажу, какого. А если не сдашь, то… что хочешь?

– Тоже бутылку вискаря. Выпью всю и сдохну, – плечи Яны опять опустились.

– Ну вот и порешили, – кивнул Сева и протянул Яне руку для закрепления договора.

Глава вторая

Только по пути домой Яна поняла, во что она вляпалась. Получается, она допустила для себя возможность соблазнения преподавателя ради оценки за экзамен, да ещё и официально призналась в этом перед Севой.

Совсем она с ума сошла? Надо же так опозориться! А вдруг Медвецкий расскажет кому-нибудь об их споре?!

Выхватив из кармана телефон, Яна, несмотря на довольно морозную погоду, стянула перчатки и начала набирать номер Севы.

– Уже соскучилась? – после трёх безуспешных попыток дозвониться, Яна всё же услышала ленивый насмешливый голос.

– Сева, я такую глупость сморозила! – затараторила Яна. – Беспрецедентную!

– Да ладно? Какую?

– Медвецкий, не прикидывайся дурачком! Аннулируем спор и вообще забываем о нём. Ничего не было. Не собираюсь я светить своими прелестями перед Салминым! Готовиться к экзамену буду так, чтобы не оставить ему шансов завалить меня.

– Тогда ты попала на неустойку, Зиновьева, поскольку расторгаешь договор в одностороннем порядке, без согласия второй стороны, то есть, моего.

– Сева, ну какая неустойка? – Яна лихорадочно прикидывала, сколько может стоить бутылка хорошего виски, и перспектива вырисовывалась явно незавидная.

– Если хочешь, чтобы я начисто забыл о договоре, так, будто амнезия у меня, соглашайся ехать с нами в "Снегири" встречать Новый год.

– И что, тогда ты точно забудешь обо всём, даже Лене своей не расскажешь?

– А зачем Лене об этом знать? Наших с ней отношений это абсолютно никак не касается, я перед Леной кристально чист.

– Ладно, – вздохнула Яна. Сдалась она ещё и потому, что рука уже отваливалась от холода, и разговор пора было завершать. – Я согласна. Тем более, мама меня уговаривала к родственникам ехать встречать. Пусть она туда едет, а я с вами поеду.

– Вот и ладушки, – обрадовался Севка. – А то двоюродный брат Ленки как раз просил симпатичных девчонок позвать с собой, он только-только демобилизовался. Считай, плюс мне к карме.

– Эээ, Сева, нет! – горячо воскликнула Яна, но хитрый Медвецкий, этот провокатор, уже нажал отбой.

– Козлина, – пробормотала Яна и спрятала руку с телефоном в карман.

Хотя возможно, всё не так уж плохо. В "Снегирях" она никогда до сих пор не бывала, а место это многие хвалили. Говорят, там есть отдельные программы и аниматоры для детей, для молодёжи и для более старшего поколения. Только вот прежде, чем веселиться, надо сдать экзамен…

Мама оказалась дома, но собиралась на вечерний приём. Ирина Михайловна работает детским дерматологом; она очень востребованный специалист, и нарасхват как в муниципальных поликлиниках, так и в частных, потому её почти никогда нет дома, – ни в будни, ни в выходные. Особенно после того, как папы не стало семь лет назад.

Альберт Вадимович, отец Яны, был старше жены на восемнадцать лет и прожил не очень долгую, хоть и яркую жизнь. Зиновьев был известным в крае кардиохирургом, но по иронии судьбы своё сердце сберечь не смог, – сказалась очень напряжённая работа и громадные психологические нагрузки, которые Альберт Вадимович зачастую гасил алкоголем в редкие свободные часы.

В тридцать шесть лет Ирина Михайловна осталась вдовой с дочерью-подростком на руках: Яне тогда было четырнадцать лет – самый разгар подросткового максимализма, отрицания и негативизма.

Они справились. Конечно, не без поддержки родных и друзей. Однако до сих пор обе очень тосковали по тем временам, когда муж и отец был с ними, – энергичный, красивый, обаятельный, а главное, живой.

– Как пересдача, дочь? – Ирина Михайловна поставила перед Яной тарелку с рассольником, сметану и корзинку с хлебом.

– Двадцать девятого повторная, – как можно более беззаботно ответила Яна и взялась за ложку.

От маминого рассольника она не могла отказаться даже в состоянии стресса.