Блин, блин, БЛИ-И-ИН! Что же делать? Вероника в это время вешает трубку.

– Ну и что мы будем делать? – ору я уже в голос. – Кто будет оперировать? Кто там? Кто?

– Риджбек, – полным страдания голосом отвечает Вероника, на выдохе. – А что я должна была сказать? Они не успеют доехать до города со своим ОРЖ!

Да, она права: на ум приходит свежий случай с бордосом и его сочным некрозом желудка на фоне ОРЖ – они примчались быстро, и то не успели. Господи! Паника во мне растёт в геометрической прогрессии.

Следующие три минуты я провожу крайне «продуктивно»: бегаю босиком по ординаторской и громко, отчаянно матерюсь, спотыкаясь о разбросанные шлёпки.

– Надо вызвонить кого-нибудь из наших хирургов! – из стаи панических мыслей, пролетающих транзитом через голову, проявляется наконец-то одна умная.

– Точно! – восклицает Вероника, встрепенувшись.

– Так… – думать на волнении невозможно. Наливаю себе полстакана воды и щедро лью туда корвалол – рука бешено трясётся. Выпиваю. Фу, ну и гадость! – Давай так: они приезжают, смотрим, звоним хирургу… пока он едет – капельницу запилим, газы выпустим и желудок промоем.

– Да! – Вероника неимоверно спокойна по сравнению со мной, хотя и тоже волнуется. Не забывая мило улыбаться. По сравнению со мной она просто мегаспокойна. Говорит: – Пойду марганцовочку разведу.

Кристаллы марганцовки могут прожечь слизистую оболочку желудка, поэтому да, разводить марганцовку нужно тщательно и лучше заранее.

В операционной готовлю аппарат для ингаляционного наркоза и закидываю кучу инструментов в дезинфицирующий раствор, чтобы к приезду хирурга всё было готово.

Не проходит и десяти минут, как в дверь звонят – это риджбек, и диагноз очевиден: ОРЖ.

– Мы вчера в другой клинике были, – объясняет мужчина, пока я пытаюсь научиться дышать нормально, – со вздутием. Дома он попил воды, и опять раздуло. Вернулись туда, ему промыли желудок ещё раз. Отпустило. И вот он поел – и опять.

– Вероника, звони хирургу, – говорю я, с облегчением думая, что вот сейчас приедет кто-нибудь из наших и спасёт меня, но мужчина внезапно говорит:

– Только не надо резать. Он наркоз не переживёт.

– Почему Вы так думаете? – спрашиваю, скорее, для порядка. – Он, скорее, не переживёт последствия шока и некроза, который неизбежен при завороте желудка!

– Нет, операции не надо, – упрямый мужчина как будто меня не слышит. – Я уже вашим коллегам говорил и сейчас тоже отказываюсь. Давайте напишу расписку.

Ах вот почему такая долгая эпопея у собаки! Даже распиской не напугать!

– А как же в клинике промывали желудок? Без наркоза? – спрашиваю ещё более удивлённо.

Мужчина утвердительно кивает головой. Вот тебе раз! Ситуация становится интересной.

– Ставить? – Вероника держит всё, необходимое для постановки внутривенного катетера: между пальцами рук во все стороны торчат ножницы, катетер, жгут, пластырь, флакон с антисептиком и кусок ваты.

– Да, давай, – задумчиво отвечаю ей: мысли мечутся в голове, как оголтелые курицы по маленькому деревенскому дворику.

Так. Оцениваю состояние собаки: слизистые мертвенно-бледного цвета. Шок прогрессирует, температура падает. Что ж… Буржуи же как-то промывают собакам желудок без наркоза! Как раз недавно я смотрела про подобную технику, иллюстрированную картинками, – воистину: что изучаю, то и проявляется в жизни! Тащу зонд и ведро.

Вот внутривенный катетер стоит, подключаем капельницу для снятия шока – на всякий случай приматываю трубку капельницы пластырем к собачьей лапе.

Так, дальше… Бобину с эластичным бинтом, которая защитит зонд от повреждения зубами, запихиваю собаке в рот и туго забинтовываю челюсти верёвкой. Риджбек слегка офигевает от такой наглости, но молча терпит.