- Я туда вообще не захожу, - попыталась откреститься Аня. – Это территория Миколы. А посудомойку мы еще не подключили. Дядя Боря обещал на следующей неделе с напором воды похимичить.

- Аня, - женщина посуровела окончательно. – Ты вообще хоть что-нибудь по дому делаешь?

- Белье стираю, - сказала девушка. – Форму глажу.

- Отпаривателем? – тетя Марина посмотрела на нее, как на калеку.

- Для гладильной доски тут места нет, - ответила Аня и поежилась. Ну до чего же некоторые любят лезть в чужую жизнь! Если всех все устраивает, то зачем напрягаться?

- Совсем ты от рук отбилась в этой своей Москве, - покачала головой женщина. – Пришло время всерьез за тебя взяться.

- Тетя Марина, не начинайте, - взмолилась девушка. – Все у меня хорошо.

- Ты теперь не одна, - заметила женщина, многозначительно поглядев на стоящего по стойке «смирно» Олега: судя по виду, изо всех сил сдерживающего смешок. – Пора научиться вести себя, как подобает хорошей хозяйке.

- ДОМОхозяйке, вы хотели сказать? – перестав разыгрывать из себя послушную девочку, сказала Аня, окончательно выведенная из себя. – Так спешу вам сообщить: этот сорт женщин вымер вместе со своей эпохой. Теперь понятие «домохозяйка» - нечто сродни «лентяйка, не способная самореализоваться в обществе». Для уборки есть клининговые компании, для воспитания детей – няни. Зачем сливать все в одну кучу и пытаться тащить на своем горбу? Я хорошо зарабатываю, могу себе позволить.

- То-то, я гляжу, твоя самореализация довела тебя до такой жизни, что ты уже ни обед приготовить, ни пол помыть без посторонней помощи не можешь, - не выдержала тетка. – Время ужина, у тебя мужчина голодный дома, а ты с пацанами по крышам лазаешь. Да еще и в рабочей одежде!

- В ней тепло, - пояснила Аня, снимая китель, в котором было уже не только тепло, но и жарко: лето все-таки решило наступить, хотя бы в июле.

- Аня! – строго окрикнула ее женщина. – Не позорь семью. Зеленолист ты или нет, в конце-то концов!

- Ой, вот только не надо, - девушка всплеснула руками. – Сейчас опять начнется про честь рода, про седьмое колено… Да я от рождения позор семьи – нагулянное дитятко, не признанное ни родным отцом, ни отчимом!

***

- Аня! – ужаснулась женщина, взглядом показывая, что при постороннем человеке такие разговоры вести не след.

- Что «Аня»? Я тридцать лет Аня, - возмутилась девушка. – И люблю себя такой, какая есть. Хватит из меня принцессу делать: «Слуги, подайте лапти!» Лично меня все и так устраивает. Я, может, в биологического папеньку пошла. Не расскажешь, кстати, кем он был?

- Никогда так больше не говори, - тетя Марина поджала губы и сбавила громкость. – Муж твоей матушки тебя любил.

- Любил, - кисло ответила Аня. – А фамилию все равно не дал. И отчество тоже. Позорище.

- Это все условности, - женщина попыталась вернуть разговор обратно в спокойное русло. – Другое время, другие привычки. Если б твоя мама… если б она вела себя аккуратнее, никто бы даже не узнал. Но она – ну прямо как ты – все по-своему делать хотела. Развода требовала, из дома ушла. Это же Косяковка, тут нельзя так, понимаешь? Тут люди уши развесили, два и два сложили, и всем уже понятно, в чем соль. Тем более, если еще и ребенок получился. Двадцать лет не получался, а после этой истории – раз – и получился. Конечно, люди всякое болтать начали. Такое просто так не скроешь. Вот и записали тебя под дедову фамилию да материно имя. Но разве твой отец тебя не любил? Твой отчим, то есть.

- Любил, - вынужденно признала Аня.

- Разве он тебе все, что нажил, не оставил после смерти? – не сдавалась тетка.