Опять мой хвост!

— Еще раз так сделаешь - я тебе сделаю больно. — произносит он. Теперь в его тоне проскальзывает раздражение.

— Ты мне и так больно делаешь. — вырывается у меня, а он смотрит на меня, как на идиотку.

— Намного больнее. Есть будешь, Цветкова?

Этот резкий переход от “сделаю тебе больно” до заботливого “будешь есть?” вгоняет меня в лютый ступор.

— Не хочу. — растерянно произношу я. — Меня еще немного тошнит. И голова кружится.

Он убирает с лица все раздражение и больше не смотрит на меня.

— Иди в душ. — произносит он спокойнее, чем до этого. —Потом еще воду выпей.

Он отпускает мой несчастный хвост, уже в который раз пострадавший от него. Затем снова складывает руки на груди, а я, вспомнив о кое-чем, хлопаю себя по карманам.

— А где мой телефон? — спрашиваю я. Затем поднимаю голову, глядя на профессора, который медитативно пялится в окошко. Он чуть размыкает губы, но потом снова закрывает рот. У меня возникает чувство, словно он сейчас что-то не то скажет. Например, в рифму ответит. Слишком большая пауза между моим вопросом и его ответом, и видно, как он над чем-то думает.

— Отвали от меня на полчаса, Цветкова. — внезапно отвечает он не в рифму, и я в шоке моргаю. — Иди в душ.

Боже.

Я разворачиваюсь и только тогда позволяю себе закатить глаза.

Как же с ним тяжело.

4. 4

И где в этом доме душ? Гостеприимство, конечно, на высшем уровне.

Я вообще не очень хочу мыться - мое настроение к этому не располагает. Покинув комнату, я задумчиво осматриваю дом, в котором оказалась. Это не огромная вилла сверхбогатого человека, а уютный и тихий дом затворника. В нем можно снимать фильм про писателя, мающегося от творческого кризиса в жизни. Мне нравится такой, а вот этому сумасшедшему...по-моему, он слишком самовлюблен, чтобы жить в таком.

Остановившись у лестницы, ведущей на второй этаж, я, нахмурившись, смотрю на еще один спуск вниз с дверью в конце. Че это, подвал? Боже. Лучше б этот дом был без подвала, и так неуютно.

Облокотившись на перила, я прислушиваюсь - не доносятся ли оттуда подозрительные звуки. Вроде нет.

— Спустись, Цветкова. Там интересно. — слышу я за спиной голос и вздрагиваю всем телом.

— Блин. — вылетает у меня. Затем я оглядываюсь. Профессор просто проходит мимо меня, бросив эту фразочку, на кухню, которая видна отсюда, и, открыв холодильник, берет там минералку.

Уже остыл после пощечины? Я думала он там все полчаса будет торчать у окна, борясь с желанием разметить мне новое место жительства на пару метров вглубь земли.

Немного подумав, я отхожу от лестницы и иду за ним, остановившись на безопасном расстоянии.

— А где мы вообще?

— В доме. — профессор, бросив мне этот отвратительный ответ, продолжает стоять перед открытой дверью холодильника, придерживая ее рукой. — В котором нет еды. Цветкова, это все из-за тебя. Мое появление здесь было незапланированным.

Он захлопывает дверь холодильника, и, разворачивается, сложив на груди руки, глядя на меня так, словно я должна в самом деле попросить прощения за этот косяк. Я чувствую, как мое лицо вытягивается от этой претензии.

— Может, кому-то просто стоит не так сильно выходить из себя? — предлагаю я. Поражает его умение легкой рукой сделать меня виноватой. Если б он меня сегодня прибил, то, чую, обвинял бы в том, что ему меня закапывать приходится. — Закажи доставку, если хочешь есть.

— Сюда не приезжает доставка. — он смотрит на наручные часы, а я скептически наблюдаю за ним. Весь такой красивый, холеный, успешный. Волосы блестят, одежда дорогая, часы вообще целое состояние стоят - лакомый кусочек для охотниц за деньгами. И с потрясающими хобби - похищением девушек, организацией травли в детстве, утоплении конкурентов. Представляю лицо его будущей жены, которой придется с этими хобби мириться всю жизнь. Пока я об этом думаю, профессор опускает руку. — Ладно, поехали.