В соответствии с трактатом Россия должна была постоянно держать в Грузии 2 батальона пехоты и 4 пушки. И вот 3 ноября 1783 года 2 батальона кавказских егерей – Горский подполковника Мерлина и Белорусский подполковника Квашнина-Самарина, а также четыре орудия под общей командой полковника Бурнашева вступили в Тифлис. Грузины ликуют! «Народ ходил по сим улицам с изъявлением великой радости толпами, что и продолжалось во всю ночь… была азиатическая музыка, песни арабския и плясание… все вообще жители и самые престарелые беспрестанно при биении в бубны плескали руками, и кажется, что народ день от дня представляет себе в новых видах свое благоденствие. Сие веселие продолжалось до света».[2]

Сказать, что подписание договора с Россией разгневало персов, – значит не сказать ничего. Иран просто не понял этот шаг, он был удивлен и оскорблен в своих самых лучших чувствах. Для понимания этого важно знать, кем был сам царь Ираклий II, которого в народе за маленький рост звали Патара Кахи – Маленький Кахетинец. Дело в том, что за всю историю Грузии на ее престоле, наверное, не находилось царя, у которого были бы настолько теплые и дружественные отношения с Ираном. Даже и эти слова не совсем точно характеризуют персону Ираклия. Иранцы считали Патара Кахи своим – таким же, как они сами, – он вырос и получил воспитание при персидском дворе, долгое время был личным другом победоносного Надир-шаха, возмужав, поступил к нему на службу, достаточно скоро стал одним из командиров отрядов и уже в качестве спасалара – одного из главнокомандующих – участвовал в нескольких военных походах, в частности в Индию. Фактически он был одним из высших чиновников персидского государства. И иранцы щедро отплатили Ираклию. Они сделали Патара Кахи царем Кахетии, в то время когда на престоле в Картли сидел его отец – Теймураз. Это объединило Восточную Грузию, увеличило ее силы, дало возможность проводить единую политику. Став после смерти отца в 1762 году единым царем Картли и Кахети, Ираклий II пользовался исключительно благоприятными условиями, предоставленными ему шахом, – он усмирил воинственных лезгин, нападавших на Грузию, заставил хана Гянджи платить ему дань, построил несколько укреплений и т. д. Иран ничем не угрожал Ираклию, более того, за все годы его правления у Восточной Грузии с Ираном были идеальные отношения! Эта ветвь Багратионов вообще была полуперсами, их персидские корни и связи были настолько сильны, что после смерти друга Ираклия II – Надир-шаха – на иранском престоле на короткое время оказывается Адил-хан – человек, женатый на дочери Теймураза и родной сестре Ираклия, правда, правил он недолго, но это уже не так важно. И вот, когда такой человек поворачивается спиной к тем, кому он так многим обязан, то это должно было быть чем-то вызвано. Иранцы не понимали, чем. Они пытаются связаться с Ираклием, понять, что произошло, уговорить одуматься, но в ответ ничего, кроме оскорблений, не получают.

Но вернемся к самому Ираклию. Кажется, дело сделано. Победа! Деспотический иранский режим свергнут, договор о протекторате с братской Россией подписан, войска для защиты Грузии присланы – можно жить и спокойно трудиться. Но не тут-то было! Как вы думаете, чем первым делом начинает заниматься только что освободившееся от гнета и настрадавшееся от территориальных захватов соседей государство?

Территориальными захватами! Патара Кахи устраивает походы на Гянджинское и Ереванское (или, как тогда говорили, – Эриваньское) ханства, отколовшиеся от Ирана, начинает откусывать от территории ослабевшего вчерашнего хозяина другие лакомые кусочки. Он повсюду таскает с собой российские батальоны, пытается втянуть их в сражения, выставляет напоказ, всеми силами подчеркивая, что если вы будете сопротивляться мне, то это вы не со мной – вы с Россией воевать будете! Такой подход к использованию войск не устраивал российское командование. Да, по Георгиевскому трактату Россия обязывалась способствовать возвращению утерянных грузинских земель, но ни Гянджа, ни Ереван, естественно, грузинскими землями никогда не были и лишь за пару десятков лет до описываемых событий, по согласию шаха, испытывавшего к грузинам особое расположение, были, что называется, «отданы Грузии в прокорм» – платили ей дань. После раскола Ирана оба ханства заявили, что они согласны либо быть в составе Персии, либо стать независимыми. Никакого желания выходить из Персии вместе с Грузией, в составе которой они очутились непонятным для себя образом и против своей воли, они не хотели. Эти ханства были согласны платить Ираклию II дань, воспринимая его лишь как «губернатора Грузинской области» в составе великого Ирана, но считать себя грузинскими землями, в таком качестве войти в состав грузинского государства и выйти из государства персидского они никоим образом не желали. Но не так считал Ираклий II, уже успевший записать ханства в «исконные» грузинские территории. Выходя из Персии, Грузия забирала с собой территории, отданные ей «в прокорм». В течение нескольких лет, пользуясь слабостью и временной отстраненностью Ирана, Ираклий с десяток раз, если не больше, устраивал походы на постоянно откалывавшиеся ханства и, надо сказать, регулярно с жестокостью и беспощадностью возвращал их под свою руку.