— Вы ранены, — ее голос звучит агрессивнее, а женское лицо с выразительными скулами наполняется мужеством, — и вам нужна помощь. Если так хотите, чтобы я отстала, верните мой телефон и позвольте вызвать бригаду специалистов.

— Очень хочу, — цежу, часто дыша сквозь зубы, и разворачиваюсь, оставляя позади себя источник бед.

Вот только с каждым новым шагом в глазах становится совсем темно. И голос я уже слышу через слой ваты, а затем чувствую столкновение с чем-то твердым и... тишина. Никто не жужжит, так спокойно и легко… Кайф.

3. Глава 2

Мерф

Обхватив себя за плечи, я стою у окна, полностью погруженная в невеселые мысли. 

Жизнь в семье мафиози далека от сказки. Я родилась в мире, где правит месть, кровь и мужчины. Не лучшая перспектива для женщины. 

Вначале ты еще питаешь иллюзии о светлом будущем, но в какой-то момент все меняется. 

Обычно для девушек этот период наступает к совершеннолетию, когда приходит время долга и чести. Однако в моем случае отец предоставил мне срок больше дозволенного, но все равно приближение неизбежного было незаконно быстрым.

А месяц назад мое существование окончательно и бесповоротно превратилось в сущий ад.

Отец, не сказав мне, договорился о моей свадьбе с незнакомым мужчиной. Которого, мать вашу, я даже ни разу не видела. Этот брак должен был стать чем-то вроде мирного договора между двумя синдикатами.

Но все, слава богу, отменилось.

Я не знаю истинной причины расторжения договора, но то, что эта причина кроется не в моих капризах, это точно. 

Папа жуткий консерватор и никогда не допускал «революций», которые я ему исправно пыталась устраивать уже на протяжении двадцати восьми лет. А плюс ко всему у него еще и синдром гиперопеки в комплекте с параноидальными замашками. Не мудрено. Ведь я — единственное, что у него осталось. И он хранит меня, как сокровище ЮНЭСКО.

Безусловно, я заслужила всю его строгость своим взрывным характером. 

Удивительно, как он меня еще в монастырь не сослал. Хотя, в моем случае «Азкабан» — более подходящий вариант. 

Мысленно усмехаюсь, вспоминая, как я в девятнадцать лет случайно услышала разговор в кабинете отца, где обсуждалась моя девственность и то, что на нее претендуют несколько влиятельных семей.

В тот же вечер я сбежала и переспала с первым встречным. 

Буквально переспала. 

Я никогда не питала иллюзий насчет противоположного пола и прекрасно знала их природу, даже будучи невинной особой. Потому что жила среди тестостероновых яиц двадцать четыре на семь, и от моих ушей не ускользала ни одна пошлая шуточка или байка. 

Но я была готова пойти на такой шаг и закрыть глаза на свои принципы, лишь бы «испачкать себя» и не достаться никому в качестве приза. 

Вот только мне даже поцеловаться не позволили, притащили домой как котенка за шкирку, а пацана… 

В общем, мне повезло больше. А моя девственность перешла под ожесточенную охрану. 

Правда, она все же покинула меня на одной вечеринке в двадцать три. Но отец наивно полагает, что я все еще храню целомудрие для своего единственного долга. 

Долг — ненавижу это слово. В моей жизни оно встречается слишком часто.

Всегда было интересно, как реагировала бы мама на мои выходки. Ругала? А может, понимала и защищала? 

Мне не хватало женских секретов и задушевных разговор с ней, как это могли позволить себе все мои сверстницы. 

Но, к сожалению, мне это было недоступно: матери не стало очень рано, и я даже не помню ее. Знаю только, что было заказное убийство. 

Та же участь постигла и моего старшего брата. 

Я любила его, очень любила, и для меня это стало тяжелой потерей. Тогда моя жизнь дала первую трещину, а у старшего О’Доннелл пошатнулась психика.