Все пространство вокруг пересекали лестницы, разрезая его на разных размеров треугольники и ромбы, таким образом что оно напоминало лоскутное одеяло. В глубине, по сторонам, угадывались огромные темные проемы в серебристых блестках – окна и звезды.

И гулкая тишина замка проглотила девочку. Но страшно не было. Замок внутри был не враждебным. Он притягивал, будто сам предлагал разведать тут все закоулки. Марм наугад выбрала лестницу и стала подниматься.

По мере того как девочка шла, пространство вокруг неё менялось. Лестница перекинувшись через зал, насквозь прорезала стену, (где Марм не обнаружила своей комнаты) и снова возвращалась внутрь замка. Неожиданно лестница заскрипела и повернулась, она подвесным деревянным мостом перекинулась через воздух в другую часть залы, где снова устремилась вверх. Марм осторожно вступила на зыбкий мост. Поднялся ветер. Высота уже была внушительной. Мост раскачивался. Осторожно цепляясь за скрипящие веревочные поручни, путешественница шагала вперед. Зала, над которой пролегал мост, была больше похожа на парк. Марм была практически уверена, что там, внизу, блестит пруд, а бледно белые пятна – это светящиеся ночные цветы. Пока девочка шла по лестнице то вверх, то вниз, то прямо менялся ландшафт, освещение и даже географические пояса. Мармышка видела удивительные пейзажи. Снова проходила закат, хотя она помнила, как село солнце и она легла спать. Все было так, будто девочка попала на другую планету или в другую реальность.

– Вот это да, – только и могла что повторять изумленная девчушка.

– Здесь целая планета – сказала одна моль.

– Или две – ответила другая.

– Или галактика.

– А что такое галактика?

– Это когда много планет – ответила очень умная книжная моль.

Открывались для Марм и ее спутниц коридоры и галереи, поглощенные сумраком с пугающими тенями; мирные альковы, приветливые арки, мастерские, балконы и парки, – и нигде ни одной живой души. Странно.

– Может, все спят?

– Ночь все-таки, – рассуждали между собой друзья.

– Причем уже дважды подряд, – резонно заметила книжная моль.

Как вдруг.

– О-о-о!

Бормотание, пение, беззаботный мотив.

– Что это? – спросила вспорхнув Марм. – Слышите?

– Да!

– Да!

– Да.– отозвались друг за другом крылатые друзья девочки.

– Ой, я знаю эту песню.

– Это песня?

– Да, конечно, кто-то поет.

– Если поёт, значит добрый.

– Если поёт, значит незлой.

– Поди разбери этих певцов.

– Пойдемте на звук, может, он нам поможет? – предложила Марми.

Совершенно неожиданно: в самом центре комнаты в большой бронзовой ванне с торчащим, как зонт, душем, купался жираф. Ванна была полна пены, а вокруг расплескалась вода и клубился розоватый пар. Жираф беспечно предавался отдыху, хлюпая копытцем, набирая пену и сдувая ее. Марм смотрела, как завороженная. Зрелище вызвало полный восторг, но все-таки воспитание не позволяло нарушать уединение жирафа. Марми на цыпочках пошла дальше. Песенка жирафа стихла.

На пороге другой комнаты девочка застыла, наблюдая, как в густом синем полумраке величественно плывет айсберг. А где-то вдалеке поют киты.

– Как он тут поместился? – спросила Марм.

– Изумительно! – нарушила тишину моль, перебивая друг друга.

– Вот это да!

– Невероятно!

– Поразительно!

Часто менялась погода: то наметет на лестницу снега из приоткрытой двери, то осыпет осенними листьями. Как Хорошо, что недавно она заглянула буквально одним глазком в гардеробную и нашла там шаль. Может, моль еще проголодается.

Небольшой смерч пронесся, смеясь.

– Смеющийся надо мной смерч? – не поверила своим ушам девочка.

– Может, он просто весельчак.

– Да, хохотун такой, – успокоил Марм ее верный отряд.