К концу полуторачасового пути смешно мне уже не было, и только великая пятая основная сила, которой не ведают физики (стадное чувство), поддерживало дух туристов и мой, в том числе, на допустимом уровне. Ведь, с одной стороны, в заповедях штабиста62 написано: дави стадное чувство, всегда имей свое мнение. С другой стороны – иногда своего мнения лучше бывает не иметь, тогда, когда стадное чувство принимает форму коллективного мышления, «закона джунглей». Или когда «стадо» полагает, что надо, все-таки, держаться и не раскисать, как в этом случае63.

Машина вильнула в сторону, затормозила так, что я чуть не въехал на рюкзачный монблан, и встала. Сначала, после тряски, и не дошло, потом поняли – приехали. Вылезли, выпотрошили фургон от рюкзаков, шофер сказал – ни пуха, его послали к черту, и он уехал. Третий мост, задний, почему-то вращался медленнее первых двух: интересно, как он нас вообще довез?

День, на нашу голову, разгулялся. Светило яркое утреннее солнышко – время подходило к одиннадцати часам, небо нежно голубело, и было уже не так холодно, не дуло. Может быть потому, что отъехали на сорок километров, а в предгорьях это совсем немало. Руководы сходили «до ветра», заодно посмотрели лыжню и приказали – встать на лыжи.

Пермяки собрались минут на пятнадцать раньше и лихо ушли – первая пермская группа, с завхозом Сережей. Они собирались, не доходя до Сольвы, завернуть на перевал Ходовой и уйти в Пермскую область. Вторая группа решила идти с нами вместе до Сольвы. Собирались они еще хуже нас.

Между делом я спросил Влада, а отдал ли он «носок». Оказалось, нет. Начальник после вчерашнего пришел на работу с головной болью и тряскими руками и сказал, с трудом шевеля языком:

– Дать им машину; десятку сверх путевки – мне, десятку шоферу, и пусть проваливают.

Путевка до Крива тоже стоила червонец, так что с группы вышло всего ничего64, и носок цел, если не разбился.

Начальник задержался – лыжи Нади, взятые на время у Надежды Ивановны, капризничали, некоторые личности еще не приготовились, и вперед, по лыжне первой пермской группы, героически пошла Татьяна.

На лыжах я не стоял давненько, кроме легкой пробежки месяц назад по Измайлову, и не скажу, чтобы ходьба с самого начала доставила мне удовольствие. Однако, были такие, кому, по объективным причинам, она доставила еще меньше радости, хотя рюкзаки самые приличные, после кэпа, были у нас с Витей, а у меня еще и кинокамера на шее болталась, так и призывая согнуться и постоять… согнувшись.

Таня остановилась – лыжня пропала. Совместными усилиями догадались, что пермяки пошли по Сольве, речке со светлым, изумрудно-зеленым и, на вид, очень непрочным льдом. Немного поколебавшись, решились идти по реке. Все равно руководителя не было рядом и спросить было не у кого. Выбрали на всякий случай интервал метров пять, пошли.

Ходьба напоминала блиставший некогда номер фигуриста Игоря Бобрина «пьяница на катке». Наибольшие усилия уходили не на перемещение, а на то, чтобы удерживать лыжи от расползания, себя – от отклонения с курса. Не у всех получалось: Серега шел тяжеловато, а Юлька все грозилась свалиться. А встать из положения лежа со льда, когда на ногах – лыжи, это проблема. Это генерал на себе проверял.

Свернули с реки. Доска с надписью «Заповедник Денежкин камень…» и дальше в том же духе, изрядно побитая из ружей65. От доски в лес широкая дорога, на нее ушли пермяки, и те, и другие, а мы встали ждать руковода с Надей. Остановка была своевременная – километра полтора всего прошли, а у меня, например, появилась уже мысль о том, как бы поскорее закончить этот переход. Бледно, вернее, наоборот, чересчур румяно, смотрелись отдельные личности вроде Юли и Кости, да и все были не прочь отдохнуть. Поскольку это был первый день, что такое – десять километров на лыжах по плохой дороге мало кто мог себе представить ясно, я так не мог, а поскольку шли (и стояли) уже час с небольшим, у наименее сообразительной части народа появились мысли – а может, уже половину прошли? Santa simplicitas!