– Как ты можешь сравнивать ребенка с собакой? – гневно сверкнули ее глаза.

– Ладно, перегнул, – кивнул он, – но ты понимаешь, сколько денег нужно на ребенка? Шмотки, развивашки, аттракционы и тд. Про путешествия можно будет забыть. Твоя высокая грудь обвиснет. Ты же не хочешь потерять свои чудесные формы?

– Мне кажется, что мои чудесные формы не хочешь потерять ты, – усмехнулась Диана.

– Да, не хочу, – не стал спорить он, – и не боюсь в этом признаться. Я нашел свой идеал и хочу, чтобы он таким и оставался. Почему я должен делить тебя с ребенком? Какая сексуальная жизнь у нас будет после его рождения? Ты об этом не подумала? Никакой. Ты будешь вечно усталая, замотанная и раздраженная.

– Я все поняла, – сухо ответила она.

– Отвезу тебя в понедельник? – буднично спросил он.

– Не нужно. Не маленькая, сама справлюсь, – прозвучал короткий ответ.

– Не нужно так сердиться, Ди, – сказал он, – я всего лишь пытаюсь быть честным с тобой.

– Спасибо, – кивнула она и, поднявшись со своего места, прошла мимо стола, где стоял недорезанный салат, мимо духовки с мясом по-французски, мимо вазы, в которой стояли ярко-красные, притворяющиеся живыми цветы.

Он тоже было встал, чтобы пойти вслед за ней, но, махнув рукой снова опустился на стул. Ничего, не маленькая, пережует, как обычно, и выплюнет.

Дверной звонок трезвонил уже десять минут, когда Таня поняла, что незваный гость не отступится и волевым усилием выпихнула свое тело из теплой постели. Господи, да кто же это может быть? Еще только восемь утра.

Протирая заспанные глаза, она пару минут пыталась разглядеть хоть что-то в мутном глазке, но сфокусироваться на маячившей перед дверью фигурой не удавалось.

– Кто там? – хрипловатым со сна голосом, спросила она.

– Это я, Катя, – ответили за дверью.

– Катя? – не скрывая своего удивления, повторила она имя своей сестры. На секунду замешкалась, переваривая информацию, а потом опомнилась и щелкнула замком.

На пороге стояла, шмыгая покрасневшим от холода носом, ее старшая сестра.

– Привет, – кивнула ей изумленная Таня, кутаясь в халатик, накинутый поверх розовой в слониках пижамы. – Ты же в феврале планировала приехать? Что-то случилось? Почему не предупредила, что приезжаешь?

– Привет, сестренка, – широко улыбнулась высокая нескладная Катя, – хотела сюрпризом тебе на голову свалиться!

– Ну ты даешь, – посторонилась Таня, пропуская сестру, заволакивающую за собой тяжелую дорожную сумку. – А если бы меня дома не было? Может быть, я вообще уже переехала.

– Ну, не переехала же ведь? – отмахнулась от нее сестра, скидывая с плеч громоздкий рюкзак. – Чайник ставь, я околела, пока до тебя добралась.

– Только не говори, что ты ехала с вокзала на автобусе, – недоверчиво распахнув глаза сказала Таня.

– Ты же знаешь, Танюш, что я не езжу на такси, – слегка темнея лицом, отчеканила Катя.

– Да, точно, – кивнула младшая сестра, – извини, что говорю глупости. Пойду чайник поставлю.

– Давай, – пропыхтела Катя, ковыряясь с замком дорожной сумки, – гостинцы, пока достану.

Окончательно проснувшись, Таня деловито суетилась на кухне, доставая из шкафчиков и холодильника все подходящее для утреннего чая. Распахнула шторки, запуская в дом тусклый ноябрьский свет. Прижавшись ногами к горячему радиатору, выглянула на улицу через забрызганное капельками льдистой мороси окно. Привычное уныние поздней осени. К окнам квартир сиротливо жались голые ветки, в по дороге тянулся бесконечный поток машин, превращающий тонкий слой ночного снега в слякотную грязь. Ее взгляд привлекло единственное приметное среди всей этой серости яркое пятно. Знакомый снегирь суетился на молодом деревце калины, обирая последние уцелевшие ягодки. Вздрогнув от неожиданности, девушка быстро отошла от окна, не желая видеть пугающую ее птицу. И какого черта она так нервничает? Наступили холода. Нет ничего удивительного, что лесные жители летят туда, где хоть немного теплее и можно раздобыться едой. С чего это она решила, что это тот же самый снегирь. Они тысячами прилетают к окнам квартир.