– Брусницы – это самое прекрасное место на земле, – мечтательно сказала Катя, – это я недавно только поняла, когда помоталась немного по разным городам и странам. Я бы там осталась на удаленке работать, но с интернетом проблемы. Никто не хочет ставить вышку поблизости. Там ведь людей раз два и обчелся.

Таня задумчиво расставляла по столу чашки, сахарницу и вазочку для варенья. В детстве они часто ездили всей семьей в Брусницы летом. Ходили с отцом в походы, жарили на костре сосиски и пекли в горячей золе картошку. А потом она стала старше и превратилась в капризного подростка. Как не уговаривала ее старшая сестра, Таня наотрез отказывалась ехать к бабушке, предпочитая проводить время с городскими подружками и первыми кавалерами. Тогда это казалось важнее. Отец устав сражаться с ней, каждое лето весь отпуск сидел, практически не выходя из дома и начал прикладываться к бутылке. Мать разрывалась между детьми и желанием навестить мать. Баба Маша, лишившись и без тех редких летних визитов, часто болела и постепенно угасала без внимания родных.

Тонкая иголочка вины остро уколола где-то в районе сердца. Таня не была в Брусницах уже двенадцать лет. Она и думать забыла, что на свете существует та маленькая, затерянная в густых лесах деревенька. Единственным напоминанием о том, что бабуля еще жива были регулярные посылки с брусничным вареньем и вязанками сухих грибов. Родственники и соседи регулярно курсировали между небольшими городками и приютившимся где-то в центре между ними родовым гнездом.

А прошлой весной оставив за спиной городскую квартиру и постепенно спивающегося мужа, ее мать уехала в Брусницы с намерением, как она сказала, доживать там свою жизнь. Отец в своем пьяном забытье, казалось и не заметил отъезда жены. Когда очнулся, было уже поздно. Но с той поры он твердо решил завязать и ждал следующего лета, чтобы ехать в деревню и просить жену вернуться.

Прихлебывая горячий чай с блюдечка, Таня положила себе в рот крошечную ложечку варенья и закрыла глаза от удовольствия. Да, все именно так, как она помнила. Этот божественный вкус. Особенная брусника растет в деревенских лесах, не иначе.

– К отцу так и не ходила? – испытующе посмотрела на нее старшая сестра.

– Нет, – мотнула головой Таня. – Не хочу его видеть. Может он опять пьет.

– Я зайду тогда, – не стала осуждать ее сестра, – мать привет просила ему передать и гостинцы.

– А почему он пьет? – спросила Таня, как будто сестра знала ответ. – В детстве же нашем не пил.

– Не знаю, – дернула плечиком Катя, – он же тоже деревенский, может город из него соки пьет. Может депрессия. Раньше он хоть летом по родным местам гулял. Потом мы один раз не поехали, он один тоже не захотел. Его старики давно умерли, а к нашей бабушке без мамы ехать неудобно было. Нас тоже не хотел оставлять.

– Получается это я виновата? – озвучила свои сомнения Таня.

– Нет. Что ты, конечно, нет, – яростно замотала головой Катя. – человек просто не справился со своими проблемами. Не смог перестроиться. В деревне у него постоянно занятия были: дрова нарубить, забор поправить, крышу починить. А в городе он не привык жить. Много ли дел в квартире? Поэтому, как отпуск, так он и маяться начинал. А потом затянуло.

– Мне кажется, тут что-то еще, – задумчиво сказала Таня, – его как будто точит что-то изнутри темное.

Прерывая разговор, переливчато затренькал дверной звонок, оповещая о приходе еще одного нежданного гостя. Внутрь ввалилась невысокая румяная девушка в ярко-красной курточке. Без слов облапила по очереди обеих сестер и чмокнула в щеку, оставляя следы яркой помады. Из-под шапочки выбивались окрашенные в пепельный цвет волосы. Веселые обычно глаза на этот раз подозрительно блестели, что ни могло не привлечь внимания подруги.