«Самое главное, Вы должны обеспечить скорость не менее двадцати узлов и достойную защиту. Орудия лишь как элемент самообороны, а аппараты для пуска мин вообще исключить, во избежание случайного взрыва и угрозы жизни адмирала», – поставил устно задачу Кутейникову новый управляющий Морским министерством. Знал бы к чему это приведет…

Николай Евлампиевич задачу понял и отправился на осмотр германского уродца в Кронштадт, где тот одиноко стоял на приколе, так как его систершипов заполучить, в ходе переговоров, не удалось. Большого впечатления корабли данного типа на него не произвели, впрочем, как и на всех моряков Российского императорского флота. Корма на трофее перегружена огромной башней с пушками, скорость мала, дальность никакая, всего в 2500 миль, установлена была устаревшая броня системы «компаунд» толщиной в 2-дюйма, что весьма не серьезно на текущий момент времени и, скорее, будет рассматриваться, как недостаток.

Кутейников и раньше осматривал чертежи германских броненосных крейсеров, издалека похожих на большие утюги, но сейчас предстояло свои мысли воплотить в металле, и сделать так сказать из уродца – иноходца10. Николай Евлампиевич внимательно, отсек за отсеком, осмотрел корабль. Спустился в машинные и котельные отделения, прошелся вдоль и поперек судна, осматривая: набор корпуса, переборки, водоотливные средства, генераторы и электрическую схему корабля. На что не было достаточных чертежей, его помощники – молодые инженеры, подготовили их, в течении нескольких дней. В Кронштадте им всем предоставили скромное жилье, а кормили в лучшем ресторане города, так как по мнению заслуженного судостроителя: «Плохой матрос – голодный матрос».

Самым главным решением, начальника кораблестроительного комитета, стал отказ от кормовой башни главного калибра, что разом экономило до семисот тонн и открывало множество путей для модернизации. Вторым шагом следовала установка бизань-мачты с более развитыми мостиками, для обозревания ситуации на море и отдаче флагами необходимых команд другим кораблям. При съеме лишних грузов и осадка корабля уменьшилась, а перегрузка снизилась до приемлемых величин.

Обещанную скорость в 20 узлов обеспечить, маломощные машины корабля, не смогли, ни при каких обстоятельствах, но 19 узлов, по предварительным расчетам, корабль должен был уверенно держать. Дальность увеличилась на 1200 миль и достигла 3700 миль, что для акваторий Японского и Желтого морей следует признать достаточной. В качестве брони, по новому проекту, использовалась броневая сталь с Ижорского завода, с бешеным добавлением никеля, доходящим до 3% от веса. Броневую палубу предложили установить толщиной в 2-дюйма. Борт сперва защитить плитами, которые стояли у германцев, толщиной в 2-дюйма, но потом увеличили до 3-дюймов и среднекалиберные снаряды с крейсеров и миноносцев, уже его пробить не могли, на средней и дальней дистанции боя. Броня боевой рубки была приличной 7,5-дюймовой толщины, а прикрытие башен и кожухов дымовой трубы тоже обеспечили 3-дюймовым бронированием. В качестве вооружения разместили лишь пару 6-дм орудий в башне, а также шесть новейших скорострельных и дальнобойных 4,7-дм орудий Кане.

Продольный разрез 120-мм орудия Кане

Причем, четыре орудия располагались в двухорудийных башнях, а пара в казематах. Противоминный калибр обеспечивали десять 57-мм орудий, со скорострельностью до двадцати выстрелов в минуту каждое.

После доклада Тыртову всех особенностей перестройки трофейного крейсера «Роон» в качестве флагманского корабля для Тихого океана, тот выделил необходимые полтора миллиона рублей и издал приказ о начале работ. Павел Петрович во второй половине декабря поручил ему же придумать, как из канонерских лодок типа «Кореец» создать современные минные заградители, чтобы корабли неприятеля сами на минах подрывались.