Пока Фарль и Роза разбирались с беспорядками, Кол Галланд расставлял для них капканы в совете. Их авторитет стремительно падал, пока не коснулся дна. На одном из заседаний епископата Единства, епископ Северной Церкви Лукьян огласил о своём отречении от семьи Ной Кэмпл:

«Во всеуслышание я епископ Северной Церкви Лукьян заявляю, что Церковь не может позволить себе остаться в стороне от конфликтов в обществе. То, что происходит сейчас это немыслимый ужас, возвращающий нас в скверные времена раздора и хаоса. Я говорю от имени Единства, достопочтенные епископы Авреель, Илидор, Эрата и архиепископ Феодор поддерживают меня в мысли, что в свете последних событий Северная Церковь не может благоволить семье Ной Кэмпл. Причина этому расхожесть религиозных воззрений, но никак не личная неприязнь к достопочтенному Фарлю. Церковь всеми силами продолжит поддерживать общественный порядок. Но при этом она не может поступать против устава, утверждённого самим пророком. Мы надеемся, что в ближайшее время волнения утрясутся, и Единство продолжит существовать в содружестве со всеми другими религиозными и не только группами», – вырезка из заявления.

Этот факт сильно пошатнул позиции Фарля в совете. Он потерял часть влиятельных сторонников. Теперь это могло грозить и Бен Кильмани. Ходили слухи, что епископ Илидор планирует в скором времени также объявить об отречении. Столь радикальные решения были нужны, чтобы устранить любую связь Церкви с теистическим ядром. После отказа Феодора в благоволении теистам, община пришла в движение. В своё время Роза сплавила теистов с сектой «А́нима», которая причисляла себя к последователям Единства. Но с вердиктом Феодора, они официально вышли из состава общины, так как считали архиепископа носителем воли пророка на земле. Отличие секты от Церкви было лишь в одушевлении Великой Души, нуждавшейся в поклонении, в остальном же она во всём следовала постулатам Единства.

Главы Рестеда собрались в поместье Бен Кильмани, чтобы обсудить следующие шаги. Пьер опечаленно сидел на кресле, прекрасно понимая, к чему приведёт разговор. Царило молчание. Эдмунд и Лотти готовили чай в соседней комнате. Они ушли, лишь бы убежать от гнетущей атмосферы.

– Ты ведь брат Розы, верно? – заговорила Шарлотта. – Наслышана о тебе. Ты очень хороший человек, помогаешь стольким людям. За это я тебе благодарна.

Эдмунд с легким непониманием посмотрел на девушку, ловко нарезающую ломтики хлеба. Она начала говорить так внезапно, что он не до конца уловил суть фразы. Вместо того, чтобы слушать, его глаза устремились на её оголенные ключицы. На его фоне Лотти выглядела совсем малышкой. Рост аристократа достигал почти шести футов, с виду он казался хиленьким парнишкой, но в близи взгляд сразу бросался на его широкие плечи и мощную шею. Лотти косо поглядывала на жилистые руки, которые неуклюже заваривали кофе. Они показались ей привлекательными.

– Я тоже наслышан о Вас, Шарлотта Аллаги, – боязливо ответил Эдмунд. – Волей не волей, но я в какой-то степени тоже участник событий. И я восхищен тем, как Вы бескомпромиссно действуете. Взять хотя бы случай со стеной. Вы подарила надежду многим.

Лотти с интересом взглянула на него. И уже без зазрения совести разглядывала его глубокие черные глаза. Она подошла ближе, а Эдмунд, смущаясь, отошел на шаг назад.

– А ты красавчик, – выдала она. – Если так посудить, то ты мало похож на Розу, скорее уж на Пьера. Высокий такой, крепенький, да и черненький весь, – сказала и мило улыбнулась.

– Вы также очень привлекательны, – пробубнил он в ответ.