Как долго недовольная Хрущёвым часть верхушки занималась бы лишь вербовкой своих сторонников, при этом не предпринимая конкретных шагов по замене лидера, неизвестно. Но Хрущёв сам вновь лопухнулся и ускорил процесс. 17 сентября на заседании Президиума ЦК он заявил, что на ближайшем пленуме ЦК займётся омоложением высшего руководства страны.
Анастас Микоян в своих мемуарах утверждал, что Хрущёв собирался ввести в высший парторган секретарей ЦК Александра Шелепина, Леонида Ильичёва, председателя КГБ СССР Владимира Семичастного, гендиректора ТАСС Дмитрия Горюнова, главреда «Правды» Павла Сатюкова, главреда «Известий» Алексея Аджубея. О возможных переменах в Президиуме ЦК рассказывал в 1990-е годы и сын Хрущёва Сергей. «Отец действительно, – вспоминал он, – не остерегался, даже мне в сентябре говорил о планах омоложения Президиума ЦК уже на ближайшем, ноябрьском, пленуме ЦК ‹…› Они – живее “стариков”, легко улавливают новое, развивают брошенную им мысль, вываливают в ответ ворох дельных предложений» (С. Хрущёв. Реформатор. М., 2010). Правда, Сергей Хрущёв утверждал, что отец планировал сделать членами высшего партийного ареопага не всех, кого перечислил Микоян, а только Шелепина, Ильичёва, Сатюкова и Аджубея, плюс Андропова, председателя Гостелерадио Михаила Харламова и секретаря ЦК по сельскому хозяйству Полякова. И если б эти планы Хрущёва осуществились, то, вероятно, следовало бы ждать отставок как минимум Брежнева, Подгорного, Суслова и Косыгина, кем вождь уже не раз публично возмущался.
Естественно, Брежнев – и не один он – сильно обеспокоился. Влиятельный секретарь ЦК занервничал и задумался о том, как бы ускорить ход событий.
Уточню: беспокойство Брежнев стал проявлять ещё до заседания Президиума ЦК. Напомню, 7 сентября по поручению Кремля он прибыл в Софию на празднование 20-летия победы болгарских коммунистов. Но сразу по приезде в Болгарию Брежнев потребовал, чтобы ему каждый день приносили сводки новостей из Москвы. Он нутром чувствовал, что Хрущёв замышлял в отношении членов Президиума из старшего поколения что-то нехорошее. Поэтому, когда пришло время возвращаться в Союз, Брежнев решил сделать промежуточную посадку в Киеве. Ему необходимо было ещё раз обо всём переговорить с Шелестом. «Я сказал, – вспоминал Шелест, – что в “дело” посвящено слишком много людей и промедление его решения чревато большими неприятностями ни в чём не повинных людей. Брежнев пытался что-то объяснить, но всё было довольно невнятно и даже “подозрительно”» (П. Шелест. Да не судимы будете. М., 2016. С. 224).
Но подтверждало ли это, что именно к Брежневу тогда окончательно перешла роль главного организатора смены в Кремле лидера? Нет. На тот момент претензии на лидерство имел как минимум ещё один человек: Николай Подгорный. Правда, Владимир Семичастный утверждал, что ничего подобного, будто бы изначально все недовольные Хрущёвым делали ставку исключительно на Брежнева. Уже в 1999 году он напомнил журналисту В. Ларину: «Вы забываете о партийной иерархии. Брежнев был вторым человеком в партии. И никакая другая кандидатура на роль лидера даже не обсуждалась. А жаль» (Власть. 1999. № 40. 12 октября).
В другой раз Семичастный подчеркнул: «Конкурировать с Брежневым не могли ни Суслов, ни Подгорный».
Однако Дмитрий Полянский рассказывал совсем другое. «Сначала склонялись в пользу Подгорного, – вспоминал он, – но он сам отвёл свою кандидатуру» («Правда». 1993. 18 марта). Велись по этому вопросу, по словам Полянского, разговоры и с Алексеем Косыгиным. Но и тот отказался от первой роли. И только после этого осталась лишь одна кандидатура – Брежнева. Повторю: это утверждал Полянский.