***

У офиса пахло весной, мокрым асфальтом и корпоративным унынием. Я шёл не спеша – замеры были сделаны, заявки оформлены, а поезд на Смоленск ждал меня через три часа, с верной как налоговая пунктуальностью. Всё, как говорится, по классике: финальный вброс бумажек на стол, пара-тройка шуток у кулера и можно отчаливать домой – туда, где окна ещё пластиковые, но души живые.

Но не тут-то было.

У входа стояла машина. Не просто машина – а сам он, Шрек. Служебная «Тойота», цвета «мужик в командировке». Внутри, наверное, лежал портфель с бумагами, таблетками от давления и коробкой «Рафаэлло» для Юленьки. Этот чудовище приезжало стабильно раз в неделю. Проверял он не только отчётность. И не только бухгалтерию. Проверял он… скажем так, амортизацию мебели в кабинете начальницы московского филиала. То бишь Юленьки.

А уж Юленька встречала его как следует. С улыбкой, с кофе, и, как подозревал весь офис, с самоотверженностью, достойной Мадонны с младенцем. Только младенец был слегка лысоват, пузат, женат и имел двух детей – что, как ни странно, не мешало ему содержать любовницу и раз в год читать лекции о «профессиональной этике».

Дверь офиса в этот раз была приоткрыта. Хотя в такие моменты обычно запирается наглухо, а мне, как простому труженику сантиметра и угольника, положено сидеть на бордюре, запивая обиду «Липтоном» и прокручивая ленту, пока внутри кипит та самая корпоративная любовь. Обычно процесс занимал часа два, максимум – три. А тут… что-то не то.

Я вошёл.

Офис был пуст. Абсолютно. Ни Машки из бухгалтерии, ни Санька из отдела замеров, ни даже деда-охранника с вечным запахом чеснока. Всё вычищено. Как будто кто-то провёл противопожарную эвакуацию с элементами оргии.

Тихо, как в музее фондю.

И тут – звук. Скрип. Ритмичный. Пружинящий. Я подошёл ближе. Дверь в кабинет Юленьки – приоткрыта. На долю секунды я даже подумал: а вдруг они там бумаги считают, в отчётности погрязли, графики строят… но нет.

В кабинете, на кресле, как на троне, восседал Шрек. А сверху, в деликатной управленческой позе – Юленька. В светлом пиджаке. С серёжками. Без совести.

Я зажмурился. Настолько резко, что чуть не вывихнул бровь. Всё. Конец мечте. Карточный домик разлетелся, как конфетти на день рождения.

Юленька не была моей. Никогда. Но одно дело – понимать это. И совсем другое – видеть, как женщина твоей мечты скачет, как гимнастка на турнике, по пузу проверяющего.

Я вышел молча. Как побитый пёс. С тем самым выражением лица, которое бывает у мужчин после финала «Титаника» – боль, стыд, и внутренний хрип: «Зачем?!»

На улице дул ветер. Такой, знаете, весенний – с привкусом разочарования и сносом прически. Я сунул руки в карманы джинсов, которые, кстати, всё ещё держались исключительно на добром слове и силе трения, и нащупал брелок.

Тот самый.

Чёрный. С красной кнопкой.

Брелок, который я подобрал после инцидента с поп-дивой и самокатом. В то утро он казался просто диковинкой. Забавой. Я нажимал на кнопку – она проваливалась, возвращалась, щёлкала. Мелочь, но приятная. Типа как антистресс – только с привкусом криминала.

– Как же я хочу, чтобы Шрек сдох мучительной смертью, – вслух пробормотал я и нажал кнопку. Просто так. На эмоциях.

И, как и полагается, ничего не произошло. Мир продолжил вращаться. Пыль летела. Люди шли на обед. Даже воробьи чирикали, не подозревая, какую чушь я только что пожелал вселенной.

Поняв, что проверка затянется, я двинулся в кафе. Посидеть. Остыть. Попить кофе. Точнее, горячей воды с намёком на арабику. Заказал самый дешёвый латте, залез в телефон и стал листать «Авито», поглядывая одним глазом на часы.