И если Итан видел свое спасение в создании своей собственной семьи, то Хит считал себя абсолютно неспособным на нормальные человеческие отношения и чувства.

Тем не менее, это случилось в тот год, когда Алиса гостила у них с Эйлин. Ей было семнадцать, а ему двадцать два. Прошло всего полтора месяца с того трагического дня, когда ее родители погибли в страшной автокатастрофе. Дейзи должна была вернуться из Оксфорда через пару месяцев, а Итан уехал в Лондон, чтобы возвратить себе сына.

Алиса впервые осталась одна.

Но разве можно быть одинокой в компании лучшей подруги и ее брата рок-звезды? Да еще с таким отходчивым характером, как у Алисы?

Хита поражала ее эмоциональность, которую он попытался воплотить в некоторых своих песнях. Алиса смеялась так, будто черти щекотали ей пятки. Но она могла также резко разрыдаться, когда вспоминала родителей.

Она быстро зажигалась и быстро гасла. Ее эмоции были настолько яркими, настоящими, что Хит с трудом удерживался, чтобы не провести ее через всю гамму переживаний, увидеть лучшую подругу сестры во всех ее эмоциональных ипостасях. Он дразнил ее, пугал, баловал, смешил, пел грустные песни и с удовольствием наблюдал за смущенным румянцем, когда он рассказывал скабрезные шутки.

Наверное, он все же был туповат, раз не сразу понял, что влюбился.

Он воспевал в Алисе то, на что никогда не обращал внимание в своих подружках. Например, ее молочную кожу. Или то, как она морщит носик. Или как смутившись пытается спрятать пальцы в рукава. Его привлекала ее мальчишечья фигурка и как она тонула в его безразмерных свитерах.

Алиса бывала на его концертах еще в то время, когда они с парнями репетировали в гараже. Но сейчас он представлял, что поет для нее одной, что каждая нота оборачивается щекочущей откровенностью. Хит тщетно пытался держаться от нее подальше, но неизменно возвращался, чтобы снова дразнить ее, пугать, баловать, смешить, петь грустные песни и наблюдать за смущенным румянцем.

Алиса, казалось, не замечала его состояния.

Он проводил их с Эйлин на выпускной и громко скрипел зубами, когда передавал двух самых любимых девушек в руки их прыщавых одноклассников.

Запись нового альбома и тур по Европе отвлекли его от Алисы на какой-то год. Где-то во Франции он смог убедить себя, что никогда не любил Алису. Вернее, любит ее как сестру.

Но стоило ему ступить на британскую землю и наваждение вернулось.

От Эйлин Хит узнал, что Алиса уехала учиться в Шотландию под девизом «все-равно куда, лишь бы подальше от Дейзи!». Так что пару дней после возвращения в родной Брайтон Хит смог даже отдохнуть. Он не выходил из дома, опасаясь не столько папарацци, сколько утомительных встреч со старыми друзьями. Тур вымотал его морально и физически. Он хотел тишины, спокойствия и доброй сотни часов сна.

Однажды он проснулся от страшного грохота на кухне. Странный вор мурлыкал что-то совершенно немелодичное и пытался приготовить какао.

– Какого черта ты делаешь в моем халате и на моей кухне? – рявкнул Хит. Незваная гостья от неожиданности подпрыгнула на полметра.

– Прости, Хит! – Алиса бросилась к нему, но в паре шагов нерешительно замерла. А потом защебетала со скоростью пулемета. – Я сегодня вернулась на рождественские каникулы, а Дейзи по дороге устроила мне по телефону разнос. Я решила дома сегодня не показываться. Эйлин пока в Лондоне, я думала, ты все еще в турне…

– Прекрати тараторить, – приказал Хит. Только сейчас он понял, что под халатом у Алисы ничего не было. Она смотрела на него своими глазами-блюдцами, и у Хита закололо в сердце. Он сейчас не в лучшей форме. В таком виде он не хотел бы попасться на глаза даже сестре и уж тем более не девушке, в которую влюблен. Под веками залегли глубокие темные круги, лицо опухло со сна, волосы растрепаны. И в довершение на нем красовалась любимая футболка, которую Эйлин называла «1000 и одна дыра».