Идти в деревни Блаженных я не решился, уж очень непредсказуемыми проявили себя местные люди. Хотя от других я слышал об их миролюбии, на деле они оказались подозрительными и суеверными язычниками. Интересно, знают ли солнечные эльфы, что им поклоняются и возносят молитвы их давние враги?

Мой путь лежал через лес в сторону реки Дайтаны. Дальше карта принца Орсона помочь мне уже не могла – города солнечных эльфов на ней обозначены не были. И где находится родной для Аньи Офесс, я не знал. Но тогда меня это и не волновало. Ведь Анья уже давно дома, и, куда бы я в итоге ни вышел, ей быстро передадут весть обо мне.

Как наивен я был!

Когда глазам моим предстал Онрилл-Этил, у меня перехватило дыхание. Молочно-белые ветви онриллов, гладкие, как эльфийская кожа, тянулись к благословенному солнцу. А как искрились в его лучах золотые листья! Как играли, как переливались, купаясь в солнечном свете! Воистину, Золотой лес!

Ошеломлённый его величием, я стоял, не в силах отвести глаз, боясь пошевелиться и развеять чудесный образ. Из оцепенения меня вывел тонкий свист, и я оторопело уставился на возникшую в земле передо мной златооперённую стрелу.

Намёк был предельно ясен – мне тут не рады. Но почему? Анья не добралась до дома? Ужас сковал меня от этой мысли, однако, я быстро совладал с собой. Как меня могут узнать солнечные эльфы? Даже, будь я одет в привычную робу – некромантов тут никогда не видели. А сейчас я и вовсе выглядел, как грязный оборванец.

Меня от Онрилл-Этила отделяла широкая река. Я сложил ладони рупором и закричал:

– Я Меркопт из Фальции! Я хочу увидеть Анью! Она обещала, что я найду её здесь!

Тишина. Но и стрел больше не прилетало. Я позвал снова. Безрезультатно.

Шум воды заглушал мои слова. Я сорвал голос, пытаясь докричаться до эльфов. Я знал, что с того берега за мной наблюдают, – кто-то же выпустил стрелу – но никого не видел. Когда я уже отчаялся, над онриллами возникло нечто. Я замер, всматриваясь в стремительно приближающийся силуэт. Птица – понял я, а силуэт всё рос и рос. Не знал о существовании таких гигантских птиц. Перья переливались всеми цветами радуги, и я любовался ею, пока она не опустилась рядом со мной. Только тогда я заметил на её спине всадника – солнечного эльфа в небесно-голубом камзоле и полумаске. Он не заговорил, не пошевелился, но я почувствовал едва уловимое колебание магии. И отключился.

Очнулся я в окружении полусотни эльфов. Над головой шелестели ослепительно сияющие листья онриллов. Похоже, меня околдовали и бессознательного перенесли в Онрилл-Этил. А ещё каким-то образом отрезали от магии. Я не чувствовал потоков.

– Очнулся, – процедил один из эльфов. – Надеюсь, ты достаточно хорошо знаешь эльфийский, так как мы не засоряем свою память языками низших народов.

Мне не понравились его слова. И тон, с которым они были сказаны.

– Я знаю язык.

– Тогда слушай. Ты жив лишь благодаря желанию Аньи. Я удивлён, что ты, фалиец, вообще решился зайти так далеко. Мы пообещали Анье не причинять тебе зла, она на этом настаивала. Но, если бы мы поверили, что чёрный маг осмелится вторгнуться в Онрилл-Этил, Анья никогда бы не вымолила у нас такого обещания. Будь ей благодарен, жалкий фалиец.

Эльф словно выплёвывал слова, и я видел – он искренне сожалел о своём обещании.

– Что с Аньей? Почему её нет здесь?

Эльф затрясся, его светлая кожа побледнела ещё больше.

– Ты даже имя моей дочери произносить не достоин! Ты затмил её разум, похитил её душу, увёл от Света лучшую из нас! Она ушла, фалиец! Ушла, когда мы отказались поселить тебя в Онрилл-Этиле. Мыслимое ли дело – чёрный маг в обители Света! И, когда я вижу, ради кого моя дочь отказалась от жизни на благословенной земле, сердце моё переполняет ярость. Чёрный маг, уродливый, грязный оборванец! Я едва сдерживаюсь, чтобы не испепелить тебя, исчадье Тьмы!