– Мы всё добываем сами, – хвастал Марк. – Выращиваем зерно, собираем дары лесов, прядём собственный лён, охотимся и разводим скот. Будь у нас железо – и вовсе бы не ездили в Секвету. Знаешь, бродяга, как трудно обменять сыр и мёд на железо? Все восхищаются нашими продуктами, но требуют за железо дурацкие кругляши! Они мне твердят, что я могу обменять сыр и мёд на горсточку серебра, а потом на неё выменять железо. Но зачем так всё усложнять, когда можно просто обменяться? А то и вовсе – предлагают готовые гвозди, подковы и рогатины. На что мне, спрашивается, это всё, неизвестно кем сделанное? Вот кузнец наш, ему я доверяю, всю деревню инструментом и мелочью важной снабжает. И с благословения духов работает. А горожане? Поклоняются не пойми кому, наших духов солнца и леса ненавидят, да и нас недолюбливают. Как можно брать к себе домой вещь от недоброго человека? А если он проклятье навёл? Что с детьми будет?

– А как же руда? – спросил я.

– А? Руда? – Марк словно забыл, что говорил не сам с собой. – Так в кузнице она через огонь очистительный проходит, жар священный вбирает, всё зло в ней и выгорает. Духи всесильные, и как вы живёте, не зная таких простых вещей!

Я невольно улыбнулся.

– Вы часто видите своих духов?

– В каждом большом урожае, в каждой удачной охоте, в каждом здоровом ребёнке их рука!

– Я не об этом. Видели ли вы их своими глазами?

Марк уставился на меня с ужасом.

– Что ты, мы не достойны грешными своими очами лицезреть прекрасных духов! Даже помышлять о таком – святотатство.

– Понятно. Прости моё невежество.

Благодушие Марка, однако, как рукой сняло.

– Зачем ты выспрашиваешь про духов солнца и леса? Собрался вторгнуться в их обитель?

Разговор пошёл совсем не так, как мне хотелось. Палитра сменяющих друг друга эмоций на лице Марка не предвещала ничего хорошего. Я понял – каким бы ни был мой ответ, реакция будет одинаковой. Марк уже решил, что я враг.

И тут со всех сторон раздались крики, лошади встали на дыбы, а повозки окружило с десяток вооружённых людей. В ближайшего ко мне охранника вонзилась стрела. А дальше я активировал заклинание, которое на всякий случай держал наготове для Марка и его родни, но направил его на разбойников.

Людей парализовало в самых нелепых позах. Громилы Марка прирезали четверых врагов прежде, чем заподозрили что-то странное. Я к тому времени уже спрыгнул с козел и отошёл на безопасное расстояние.

Марк, выпучив глаза и сжимая топор, переводил взгляд с меня на разбойников.

– Ты! Это ты сделал!

– Я, – отпираться не имело смысла. – И, благодаря этому, все живы.

Надежда, что моя помощь вразумит крестьян, оказалась напрасной. Сын Марка выстрелил в меня из лука, но промахнулся. Я исторг души из скованных мною разбойников, и восемь тел одновременно с глухим стуком упало на землю. Крестьяне отшатнулись – зрелище было впечатляющее.

– Не делайте глупостей, как мальчишка. – произнёс я.

– Проклятый чародей, – прорычал Марк. – А я ещё и подвёз тебя!

– И я благодарен. Вы ведь всё ещё живы? Но дальше, я вижу, вы разделять со мной общество не желаете. Потому идите своей дорогой, а я дальше пойду один.

Я смотрел, как крестьяне, сверля меня ненавидящими взглядами, забирались в повозки. И думал – правильно ли я поступаю? Осторожность советовала убить их всех. Но ведь они не разбойники, они просто меня боятся. Поэтому, я лишь внимательно следил, как крестьяне отъезжают всё дальше. И увидел, что один из них вновь целится в меня из лука.

Я покачал головой, но лучник этого не увидел или не обратил внимания. Выпущенную стрелу я обратил в пыль, заставив дерево истлеть, а железо рассыпаться ржавой крошкой. Что бы ни говорила Анья, милосердие люди воспринимают как слабость. И я активировал предусмотрительно наложенную на крестьян смертельную сеть.