– Тебе нет нужды объясняться. Я сам скажу. Ты работаешь, потому что тебя что-то подталкивает изнутри. Даже если бы изобретение не приносило денег в перспективе, ты все равно продолжал бы трудиться. Откуда я знаю? Я вижу, что у тебя на уме. И у Кена тоже, но Кен действительно думает о деньгах. Но даже если он добьется денег, то удовлетворения никогда не получит. Ну что ж, так тому и быть. – Уоллис покачал головой. Он был слишком стар и опытен, чтобы долго переживать об этом. – И если вы собираетесь биться головой о каменную стену, это лучше начинать, пока вы молоды. Вернемся к моему вопросу – когда ты принесешь перекись?

– Сегодня, – ответил Дэви. Для Уоллиса он готов был сделать все что угодно. – Я найду время.

Уоллис склонил голову набок, будто его только что вторично окликнул далекий голос, на который он до сих пор не обращал внимания.

– Слушай, чуть не забыл. Сегодня днем приезжает эта девочка – моя внучка Виктория. Ну, ты знаешь – которая мне писала. Сможешь ее встретить? Она прибывает в три десять.

– Кен к тому времени вернется. Кто-нибудь из нас встретит.

– Я не хочу, чтобы ее встречал Кен. Я хочу, чтобы это сделал ты. Пускай она доберется сюда в целости и сохранности, без всяких приключений. После приезда она может творить что угодно, это ее личное дело, но давай начнем как-то поспокойней.

Дэви улыбнулся.

– Ладно, я ее встречу.

Уоллис снова погрузился в работу. Сердце Дэви на мгновение екнуло от страха, что период просветления исчезнет так же внезапно, как и возник, но Уоллис сказал, не оборачиваясь, по-прежнему твердым и уверенным голосом:

– Хорошо, Дэви, спасибо. А теперь беги. Нам обоим некогда.

Дэви вышел под утреннее солнце. Всякий раз, когда он заставал Уоллиса в таком просветлении ума, это воспринималось как прикосновение к истинному величию – по самой высокой мерке. Глаза Дэви сияли гордостью, будто два простых поручения от Нортона Уоллиса были медалями за особые заслуги. И если полчаса назад у него не хватало времени починить машину Дугласа Уоллрата и заработать несколько долларов, то теперь казалось, что самое время сбегать в университет и добыть нужные химикаты для старика.

На счастье Дэви, ему никогда не приходило в голову, что слово «добыть» очень деликатно описывает его не вполне честные методы их получения. Он бы очень удивился и обиделся, если бы кто-то упрекнул его в этом.

Дэви добрался до вершины Университетского холма и зашагал вдоль высокого административного корпуса из красного кирпича. Огромная крепость высилась над четырехугольной лужайкой длиной в четверть мили, выходящей по склону на Стейт-стрит. Широкий бульвар вел прямо к Капитолию штата, видневшемуся в миле отсюда, так что выпускники могли спуститься с Университетского холма и сразу же поступить на службу обществу, щедро предоставляющему им возможность бесплатного образования.

Чего это стоило на самом деле, можно было только догадываться. В 1872 году законодателей вынудили утвердить такой университетский устав под огнем ожесточенного скандала, поскольку выяснилось, что земли на севере штата проданы за бесценок неким лесозаготовительным компаниям. Но, несмотря на скандал, все депутаты законодательного собрания 1872 года к концу своего избирательного срока стали гораздо богаче, чем прежде. Тем не менее университет активно развивался и продолжал жить собственной жизнью.

Дэви поспешил к складу химикатов. Все коридоры, доски объявлений, лаборатории и аудитории были ему знакомы, как собственный дом, и так же пропитаны воспоминаниями. Целых пять лет, с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать, он бегал вверх-вниз по этим лестницам.