– Какого лешего ты меня раздел?! – влетаю в гостинную, где работает телевизор. – Ты, павиан невоспитанный! Не учили, что девочек против воли трогать нельзя?!

Гробников лениво поднимает на меня свой взгляд, позволяя рассмотреть его внешность.

Хорош, гад. И не скажешь так, что военный. Только черты лица, как по мне, угловаты, что ли. Словно мужчина пластику делал. Но это ведь бред полнейший. Зачем ему это?

– Как будто мне было по кайфу снимать с тебя обблеванную шмотку, – кривит свои губы, вставая с дивана. – Еще и машину в химчистку гнать придется.

Ах, вот что для нас важнее всего, стало быть?!

– А белье зачем трогал?! Зачем снимал? Извращенец! – выкрикиваю, только сильнее закипая, наступая Гробникова. – Как ты вообще в моем доме оказался?! Я тебя не…

Осекаюсь. Контракт, чтоб его. Мы же должны жить у меня.

– Я твой муж, между прочим, – ехидно хмыкает этот паразит, чуть наклоняясь ко мне. – И, к слову, ты меня не впечатлила. Иначе быстро бы пришла в себя.

Моя рука, вдруг начавшая жить своей жизнью, наотмашь, звонко так, аж до боли в ладошке, впечатывается в мерзкую рожу.

Я вижу, как глаза Тесака буквально чернеют от ненависти, и делаю шаг назад. И еще один. Каждое действие дается с большим трудом, потому что кажется, словно меня обескровили.

Может, он вампир?

– Да неужели?! Может, у тебя просто осечка случилась, прицел сбился на пол-шестого?

Ой, дура-а! Ну и зачем нарываюсь, спрашивается?! А вдруг он реально решит устроить брачную ночь, доказать мне что-то? Я же потом спать нормально не смогу, как и жить…

А Гробников, словно прочитав мои мысли, делает размашистый шаг вперед.

-----

Не всякого тигра стоит дергать за усы, да, девочки?)))

6. Глава 5

Передергиваю плечами, пытаясь сбросить с себя что-то слишком похожее на страх.

– Ты – единственная осечка в моей жизни! – с презрением выплевывает мне в лицо Тесак. – Точно, Осечка Стечкина! Так и буду тебя называть, Витюха.

Я чувствую, как стремительно пунцовеет мое лицо от ярости и желания отправить товарища Гробникова прямиком в гроб. Лично бы забила каждый гвоздик в деревянную крышку. Нет, это ведь уму непостижимо! Вот за что меня Аркашин так подставил с таким охранником?!

– Думаешь, меня заводит соседство подобного примата с интеллектом взрослого кальмара?! – не менее ядовито бросаю, наступая на озверевшего вояку. – Меня обманули гораздо сильнее, чем тебя. Потому что мне обещали: а – защитника, готового грудью заслонять от всех угроз; б – умного, веселого собеседника; и в – рукастого мужчину в дом, в конце концов. А ты, если и умеешь что-то руками делать, то только обратно-поступательные движения!

Выдыхаю. Вот это меня бомбануло! Обычно я сдержанная, культурная женщина, не привыкшая за свой век кого-либо унижать или оскорблять. Но ЭТОТ! Да я таких хамов, пусть и шикарных внешне, ни в миру, ни за период профессиональной деятельности ни разу не встречала! В конце концов, если мама с папой и армия в придачу, не научили мальчика, как надо общаться с девочками, я что, страдать теперь должна? А фиг вам!

Задумавшись, пропускаю момент, когда этот огромный мутант оказывается слишком близко. Его глаза горят яростью, не суля мне ровным счетом ничего хорошего. Трусливо делаю шаг назад, но он снова приближается. Ну не станет же этот неандерталец бить женщину, в конце концов!

Мои глаза бегают по красивой роже, на которой играют ходят ходуном желваки. Попала ты, Стечкина. Подобные типы не прощают подобного обращения. А я же ему еще и пощечину влепила. Мамочки! Лучше бы меня маньяк убил!

Еще шаг, и еще, пока моя задница не упирается в чертов комод. И зачем, спрашивается, мне сдался этот деревянный ящик в коридоре?!