Наверное, поэтому мы и были так сильно связаны эмоционально.

За два года до описываемых событий в нашей маленькой семье случилось пополнение – малыш котёнок чудесного рыжего окраса, который влюбил нас в себя и стал участником всех наших игр и развлечений.

Мы назвали его Мистиславом Мусиковичем и окружили это шерстяное чудо любовью и заботой.

И он не остался в долгу, ответив нам благодарностью всего своего маленького кошачьего сердца, став нашей радостью и утешением.

Ах, как же любили мы наши вечера втроём! Набегавшись за день на работе и в школе, мы отдыхали телом и душой в присутствии друг друга…

Нам было просто хорошо, уютно, спокойно и весело.

Я обычно рисовала в зале свои картины, погрузившись в их фантастический мир.

Сын делал уроки, лёжа тут же, на полу, а неугомонный Мистислав всеми силами пытался хоть чуть-чуть поваляться на его конспектах и учебниках, постоянно отвлекая нас и заставляя хохотать над его проделками…

И вот в жизнь нашей тройки вошёл Гюнтер. Мы приняли его в свой круг, потому что он производил впечатление весёлого и компанейского человека и смог с каждым из нас найти общий язык. Нам казалось – он прекрасно вписывается в нашу компанию!

Кота он баловал вкусняшками, а с сыном подолгу обсуждал его домашние задания и всегда принимал его сторону в наших с ним мимолётных спорах.

Мой сын начал ему доверять, мой кот милостиво позволял ему себя гладить, а моё материнское сердце до краёв было переполнено благодарностью.

И вот – сразу после нашей свадьбы – он заявил: «Я ненавижу твоего сына», и моя мечта под названием «Счастливая семья» разбилась вдребезги!

Шок от его слов не проходил и занозой глубоко сидел в моём сердце, то и дело ввергая меня в водоворот сомнений и страхов.

Как мог он такое сказать?

И почему именно в тот момент, когда я была так беззаботно счастлива?

Со времени нашего свадебного путешествия прошло несколько месяцев…

И мне стало ясно, что Гюнтер – по каким-то своим соображениям – объявил настоящую войну моему сердцу.

Это было больно, необъяснимо и страшно.

В самые интимные и доверительные для меня моменты жизни он вдруг начинал свою атаку на самое дорогое, что у меня было в жизни.

Например, мы уютно и весело поужинали…

За столом царит ленивое умиротворение. Андрюша встаёт из-за стола и идёт в свою комнату делать уроки. Напоследок они перекидываются с Гюнтером какой-то шуткой. Весело смеются.

Я пью свой чай и думаю: «Господи, как хорошо-то!..»

И вдруг:

– Твой сын – лентяй! Он совсем не помогает тебе! Мог бы хоть посуду иногда помыть!

«У нас же классная посудомоечная машина, и никто из нас никогда не мыл посуду!» – проносится у меня в голове.

– Он объедает нас, пусть идёт после школы работать!

«Но ведь пособие на него – больше той суммы, что Гюнтер вносит в нашу семейную кассу!»

– Вечно он сидит перед компьютером! И чего это он дверь в свою комнату закрывает?

«Почему бы и не закрыть? Мальчику 16 лет, и вход в его комнату – через кухню, в которой вечно кто-то из нас топчется».

– Ему никто не нужен! Думаешь, он любит тебя? Да ничего подобного! Когда тебя нет, он тебя за глаза глупой коровой называет – в этом вся его любовь! И кого ты воспитала? А ещё мать называется! Какая ты мать?

На такие выпады с его стороны я всегда пыталась отвечать и реагировать спокойно, но это не помогало.

Ведь дело было вовсе не в сыне, как я это потом поняла – дело было во мне!

Дикая ревность ко всему, что я любила и что мне было дорого, буквально сводила Гюнтера с ума, заставляя его вгрызаться в моё сердце и рвать его на части.

Обвинения могли продолжаться часами, Гюнтер ходил в таких случаях за мной по комнатам и монотонно сыпал злыми словами.