– Я согласна, сударь! – сказала я, прежде чем бабушка успела что-то ответить.

Она хмыкнула, но не стала возражать.

И через два часа, когда экипаж Кавайонов снова остановился перед нашим домом, она помогла мне погрузить в него сундучок, наполненный нужными для вышивания предметами – прямоугольными и круглыми пяльцами самых разных размеров, нитками всевозможных цветов и иголками разных размеров.

Мы подъехали к особняку Кавайонов не с парадного входа, а с той стороны, с которой в дом входила прислуга, и я ощутила легкую обиду. Но тут же отругала себя за это. Мне следовало привыкнуть на время к тому положению, в которое я сама себя поставила.

Но я едва ли не впервые задумалась о том, какие чувства могут испытывать слуги, когда они каждый день видят всю эту роскошь с изнанки.

– Подождите пока здесь, мадемуазель, – сказал месье Эрве, усадив меня на скамеечку. – Я – управляющий поместьем Кавайонов, но здесь, в доме властвует месье Бертлен. Я доложу ему о том, что вы прибыли, и он сам определит вас в отведенную для вас комнату.

Месье Бертлен? Именно этой фамилией назвался мой новый знакомый с ярмарки. От нехорошего предчувствия бешено застучало сердце. Но нет, конечно, это не может быть он. Таких совпадений не бывает! Мало ли на свете Бертленов?

– Мадемуазель Фонтане? – услышала я за спиной знакомый голос.

Я вздрогнула, вскочила со скамьи, обернулась. Передо мной стоял тот самый молодой человек, что заплатил мне семьдесят верелей. И выглядел он сейчас совсем не таким милым, как тогда.

Я запаниковала и ничего не ответила. Но он и не нуждался в этом. Он подошел ко мне вплотную и усмехнулся:

– Кажется, вы не ожидали, мадемуазель, что мы снова встретимся с вами так скоро? Но, помнится мне, у вас есть передо мной должок.

И прежде, чем я опомнилась, он притянул меня к себе и поцеловал прямо в губы.

А вот то, что случилось дальше, не поддавалось никакому разумному объяснению. Меня будто током пронзило, и это ощущение было таким сильным и таким непонятным, что мне стало страшно.

Но самым странным было то, что когда месье Бертлен вдруг резко отступил от меня, я увидела на его лице такое изумление, которого не видела никогда и ни у кого.