На мое счастье, обед прошел спокойно. То ли у мужчины совесть проснулась, то ли он просто не привык отвлекаться от еды даже на излюбленные издевки. В любом случае, мне удалось вполне спокойно поесть. Особенно порадовал факт, что слуги практически не показывались: расставили блюда с едой и испарились. Молча!

Если бы я еще не чувствовала на себе взгляд герцога все это время – было бы вообще замечательно.

– Все еще дуешься? – раздался голос напротив меня.

– Я не дуюсь, – и, опровергая свои же слова, насупилась еще больше. Как ребенок, честное слово. От своей несдержанности разозлилась еще больше.

– Я заметил, – преувеличенно серьезно кивнул Венес. И почему-то взбесил еще больше. – Если ты закончила с обедом, я бы хотел поговорить.

А мне бы хотелось закрыться в комнате и что-нибудь разбить!

Естественно, я в слух сказала другое. Леди я или где?

– Я – вся внимание, – повторила я его кивок и выгнула бровь в ожидании.

– Для начала, прекращай уже обижаться. Ты ведешь себя, как ребенок, – укорили меня.

Ах, так значит?!

– Смею напомнить, что это не я ранее разгромила комнату для неясных целей. И кто, после этого, бОльший ребенок? И это несмотря на то, что ты, наверняка, еще и с птеродактилями в детстве играл.

– Но-но, – шутливо покачал Венес пальцем. – Мне всего-то тридцать пять.

– И это на тринадцать лет больше, чем мне, – согласилась я с готовностью. Несмотря на то, что действительно ловила себя на детском ребячестве, припомнить ему значимую разницу в возрасте казалось заманчивым. Тем более, что ничем другим поддеть его не могу. – И если мне некоторые моменты простительны в силу возраста и наивности, то в твоем случае они смотрятся, как минимум, странно.

– Если тебе это так неприятно, обещаю, больше подобного не устраивать, – понаблюдав за мной, выдал Клим неожиданно. Я даже не поверила в эти слова, выискивая в его лице намек, что мужчина шутит. Да, нет, вроде серьезен.

– Спасибо, – все же с подозрением выдала я. Мужчина только улыбнулся.

– Но проблема остается. Это был, хоть и не совсем приятный для тебя (хотя я решительно не понимаю, что тебя так смущает), но очень действенный способ быстро заверить окружающих, что брак не фиктивный.

– Почему для тебя это так важно? – заинтересовалась я.

– Это другой вопрос, который тебя не должен волновать, – безразлично отозвался Венес. – Если делаю, значит, так нужно. Ты здесь именно для этого, потому относись к своему замужеству, как к актерской игре. Мне нужно, чтобы окружающие поверили, будто мы счастливы в браке и влюблены. По крайней мере, ты – точно должна быть в меня влюблена.

– И как я должна это изображать? – в недоумении нахмурилась я, скептически рассматривая мужчину напротив.

Можно ли в такого влюбиться? Скрепя сердце, должна признать – определенно можно. Кто-то сказал бы «нужно». Не красавец, в общепризнанном понимании этого слова, но определенно хорош собой. Многие бы назвали его «породистым». Внешние данные тоже не подкачали. А отсутствие смазливости с лихвой компенсирует явная харизма.

Пожалуй, даже я в такого могла влюбиться. При условии, если бы он молчал. И вообще был мне незнаком. Вот увидев его где-нибудь на приеме, быть может, и потеряла бы голову. А так… Единственное чувство, которое он во мне вызывает – это раздражение. Вот все меня в нем бесит. И язвительность, и взгляды, и жесты, даже его породистое лицо бесит! Оно – в особенности. Наравне с язвительностью. Так как знает, что хорош, и не скрывает этого знания.

Вот и сейчас принял вид задетого самолюбия.

– Что? Не нравлюсь?

– Ты про внешность или вообще? – уточнила я.