Александр Белов Бойся теней. 27 историй авторов мастер-курса Антона Мамона читать онлайн страница 1

Вперед

Бойся теней. 27 историй авторов мастер-курса Антона Мамона Лиза Ворон, Александр Белов

Авторы: Белов Александр, Ред Изабелла, Тихонова Ольга, Самайнская Лиса, Бурштейн Алексей, Новиков Андрей, Бочарова Юлия, Салми Лена, Тирас Рита, Фили Елена, Ди Жанна, Тумина Елена, Кашеварова Ирина, Харлова Марина, Ананьева Анна, Юта Макс, Ворон Лиза, Гулкова Елена, Фер Яна, Литвиненко Александр, Терновская Татьяна, Голованова Анастасия, Яр Елена, че Шир Элли, Наги Ирина, Ильина Ирина, Шплис Яна

Продюсерское агентство Антон Чиж Book Producing Agency

Корректор Ольга Рыбина

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

ISBN 978-5-0067-2061-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пауло Коэльо сказал однажды: «Дойдя до конца, люди смеются над страхами, мучившими их вначале». С тех пор минули десятки лет. Коэльо успел стать культовым автором, приесться публике и даже позабыться… Но выражение своей актуальности не потеряло. Все потому, что страх, равно как и его противоположность, любовь, есть мотивация большинства наших решений и поступков.

Состояние испуга принято считать дискомфортным, нежелательным. Но эта уверенность иллюзорна, она живет на поверхности. Там же, где правит бессознательное, страх – один из инструментов самоисцеления. Это наш способ реагировать на стремительные перемены, проживать новое, знакомиться с неизведанным.

Бояться – не просто естественно. Это жизненно необходимо. Особенно современному человеку, который едва ли предскажет, что несет ему день грядущий. Бояться – значит выпускать напряжение, избавляться от негативных эмоций, очищать пространство разума от всего, что разрушает его изнутри.

Всем нам время от времени приходится отражать атаки. Как внутренние, так и внешние. И нет такого человека, которому эта работа дается без усилий. Стивен Кинг метафорично сравнил данный процесс с работой котла: то и дело требуется выпускать пар. В противном случае однажды рванет, и тогда уже рухнет все, что находится вокруг, включая сам котел.

Вот почему бояться осознанно, выпуская пар при помощи искусства в той или иной его форме, – лучшее из решений. Наверное, поэтому авторы остросюжетной прозы в жизни такие веселые и спокойные. Они отпускают свои страхи и помогают сделать это другим. И если вы читаете эти строки, пришел ваш черед!

«Бойся теней» – не очередная литературная компиляция, собравшая разномастных авторов под одной обложкой. Это результат большой коллективной работы. Участники курса не только рассказали о своих страхах, но и помогли друг другу облачить их в изящную форму в ходе групповых обсуждений и перекрестной вычитки. В творческой среде это называют «взаимоопылением», я же предпочитаю термин «взаимовыручка». Именно благодаря ей сборник получился таким ладным, выверенным и, конечно же, страшным!

Я, как мастер, под контролем которого прошел курс, могу лишь поздравить своих подопечных и похвалить их за профессионализм, с которым они взялись за исполнение задач. Я по-настоящему горжусь результатом! Уверен, многие из этих авторов сумеют добиться ошеломительных успехов на литературном поприще. Но эти истории еще не написаны… Сейчас же я предлагаю вам заглянуть в удивительный калейдоскоп ужасов и полюбоваться той причудливой паутиной, в которую сплелись эти 27 сюжетов!

Страшно-интересного чтения!

⠀

Искренне ваш, Антон Мамон

Александр Белов.

ВЕДЬМИН ПОДАРОК

В окно постучали ровно в полночь. И хотя я была готова к визиту, все же вздрогнула.

Тело сделалось чужим и неподатливым. Не в силах сопротивляться, я встала и прошла через всю комнату туда, где меня ждал он.

Прижав лицо к стеклу, так что нос напоминал свиной пятачок, на меня смотрел мой муж. Бледный, с контрастными темными полукружьями под впалыми глазами.

Очень медленно он поднял руку и помахал, будто приветствуя меня. Движения ломаные, механические. Теперь он напоминал восковую куклу из музея: никаких эмоций, никаких чувств, лишь застывшая гримаса жуткой, неестественной улыбки. Казалось, ему больно улыбаться, настолько мученическим был его вид.

– Уходи, Вадим, – смогла выговорить я, хотя челюсти сводило судорогой. – Тебе здесь не место.

– Ыыы… – натужно промычал он, не размыкая губ и не прекращая улыбаться.

Мне бы уйти, не смотреть, но я так и стояла, не в силах пошевелиться.

Муж, наконец, отлип от окна, немного отступил. Теперь я видела его почти в полный рост. Костюм, так хорошо сидевший на нем совсем недавно, теперь болтался подобно лохмотьям на огородном пугале. Я слишком ярко представила, что под пиджаком и белой рубашкой не человеческое тело, а грубо сколоченная крестовина с насаженной на штырь головой.

Меня передернуло, замутило.

Муж резко приложил ладонь к стеклу. Я была уверена, оно не выдержит, и рука с длинными пальцами вот-вот вцепится мне в горло. Но текли секунды, а воздух все так же легко поступал в легкие. Сила, сковавшая тело, ослабла, я снова могла двигаться.

Заметив в углу почерневшую от времени и копоти икону, бросилась к ней. Прижала к груди, силясь вспомнить слова молитвы. Ничего. Мысли вытеснил вакуум, заполнивший голову.

Движимая инстинктами, я приложила икону к прозрачной границе, разделяющей нас с мужем. Вадим убрал руку, дернул плечом. Уголки рта скорбно опустились. Теперь он смотрел на меня с обидой и непониманием.

– Прошу тебя, уходи, – повторила я. – Ты меня пугаешь.

Он ничего не ответил. Не было даже мычания. Но от окна отошел уже на большее расстояние. Дотянуться до меня точно не сможет.

Усилием воли я заставила себя отвернуться, не смотреть. Тело моего мужа находится в морге, и завтра его похоронят. Он не может быть здесь, не может бродить вокруг дома и заглядывать в окна.

Зачем я вообще приехала в эту прокля́тую деревню? Чтобы дрожать от страха в чужом старом доме, где меня никто не ждал?

Вдруг я совершила ошибку и все мои старания напрасны?

Я не сразу поняла, что довольно долго пробыла в тишине. Может, мне все привиделось? Быть героиней хоррора в реальной жизни совсем не хотелось. Я даже не знаю, какая мне отведена роль. Вдруг той самой жертвы, которую убивают в первые минуты фильма?

Додумать не успела. Входная дверь содрогнулась от мощного удара. А затем раздался настоящий звериный рык. В нем смешались боль и ярость.

Когда дверь распахнулась, я зажала уши ладонями и тоже закричала.

Мой мертвый супруг шагнул в дом.

* * *

Чем ближе была деревня, тем больше меня одолевали сомнения. Зачем я все затеяла? Поехать к черту на кулички, чтобы… что?

Не так я представляла отпуск, к которому мы готовились почти год. На малую родину муж звал меня давно, расписывал деревенские красоты, не скупясь на поэтику, сравнивал чистоту и вкус здешнего воздуха с моими любимыми напитками. Живописал крупными, яркими мазками рассветы и закаты, поля и реки.

Я не понимала, зачем тратить время на подобные места, но муж любил свою родную деревню, а я любила мужа. Слишком сильно любила, чтобы сомневаться и спорить. Да и его рассказы проникли в душу, задели неведомые ранее струны, пробуждая мелодию странной ностальгии. Я будто вспоминала прошлую жизнь, которой у меня никогда не было. Очень скоро уже сама начала рваться в неведомую глушь, лишь бы утолить колючую жажду внутри.

Вадим умер за сутки до нашего отъезда. Просто не проснулся утром. Врачи дали сухое заключение о сердечной недостаточности.

Я умерла вместе с ним.

Только зачем-то продолжила ходить, отвечать на соболезнования, даже дышать. Хотя честно пыталась прекратить.

Мой мир заволокло туманом, окружившим меня плотным коконом. Слова, запахи, звуки и даже мысли проникали сюда в усеченном виде, ровно настолько, чтобы нейроны уловили импульсы и выдали минимальную реакцию. Я всерьез думала, что попала в ад.

Туман защищал меня от внешнего мира, оставив наедине с внутренней болью. Но и с ней я нашла способ справляться. Ад мистический, выдуманный, заменила мне бесконечная череда инстанций, которые пришлось обойти, только бы добиться разрешения отвезти мужа в его последний отпуск. Уложить спать там, где он всегда мечтал остаться.

Дом, куда мы должны были приехать вместе, большой, стылый, встретил меня недружелюбно. Ворчливо скрипел половицами, хлопал вывернутой наружу форточкой, ухал в дымоходе злым ветром.

Находиться в нем одной казалось невыносимой пыткой. Выходить на улицу к людям было невыносимо вдвойне. Так и просидела до темноты в четырех стенах, тихо скуля, как побитая собака.

Во двор выходила с опаской, все казалось, что жители деревеньки нападут на меня с расспросами, почуяв свежую кровь.

Не напали. Здесь вообще никого не было.

Проезжая по этой же улице днем, я сигналом клаксона разогнала стайку ребятишек. Сердце сжалось от понимания, что нам с Вадимом так и не удалось завести ребенка. Никаких патологий ни у него, ни у меня не было, просто что-то не складывалось.

Вперед