Не поранив ни души, ни кожи.

Дам наказ я ветру и дождю

Не застать тебя вдали от дома.

Я в тебя и верую, и жду —

Ласкового, грубого, любого.

Доберись! Пусть легким будет путь.

Ужин на столе и дети рядом.

Будь здоров, и просто – рядом будь,

И другого счастья мне не надо.

Не обижай меня! В краю далеком

Огонь не верит пеплу и теням.

Ложатся в печь поленья одиноко

По чьей-то воле не дождавшись срока.

Мой дорогой, не обижай меня!

Здесь остается нам любить, и только.

На злых и добрых сердцем не деля.

СудЕб чужих нахмурены монокли,

И в душу лапой или лупой в окна.

Мой дорогой, не предавай меня!

Холодное отбелено убранство,

Морозом успокоится земля.

Но без любви нелепо постоянство,

И через время, жизни и пространства

Мой дорогой, не потеряй меня!

* * *

Меня на волю злых существ.

На вечной плоскости скольженья

Полным полно свободных мест.

Пусть зелень глаз и когти – мимо,

Как тяжесть слов, как сучий лай.

Ты обними меня, любимый,

И никому не отдавай!

С каждым укором я ухожу все дальше,

С каждым ударом я возвращаюсь реже.

Ночь так длинна. Слышно как боль режет

Истину чувств на лоскутки фальши.

Бейте меня, клейте меня к грязи,

Ешьте меня, если словами не сыты!

Тело мое в ваших глазах вязнет

Будто бы в тине… И уже нет Риты.

Ночь коротка. Скоро рассвет забрезжит.

Так высоко я не взбиралась раньше.

С каждым укором я возвращаюсь реже,

С каждым ударом я ухожу все дальше.

***

И мне бы уйти…

Да бескрайность пугает началом.

Как прожито много

В пути от меня до тебя.

До нервного «всё!».

Но вчера я об этом не знала…

Прикована глупым прозреньем к немому стеклу,

Где капли размыты и время застыло послушно.

И куртка твоя, развалившись на кресле в углу,

Взирает на сжатые губы мои равнодушно.

Ненавижу сентябрь. Он лезет в мой дом напролом

Со своею безумною серою неразберихой.

Но совсем не о том я, поверь мне, совсем не о том,

Когда бьется листва в мои окна, а в комнате тихо.

Суматоха. И призрачны дни, как индийские фильмы.

Мне бы взять за грудки этот ветер, пощечин отвесить.

Ненавижу страдать… И молчать безутешно-дебильно.

Да, молчать! Потому что смиренностью мне не ответить…

Шум слепых непогод мне мешает, и ноет, и воет,

И смеется опять надо мной, что я жить не умею.

Но совсем не о том я, поверь, что не многого стоит

Этот желтый сентябрь, если чувства, как листья, стареют.

Вот листик счастья, согнутый в дугу,

В цвета разлук окрашенный, утонет

Он в сотне лет на вымершем лугу.

Он вспомнит жизнь, еще не насладившись,

Лишь только начиная понимать

Очарованье слов, весну родивших,

И зрелый миг любви, и благодать…

Кто может знать, чей лист на древе счастья

Сорвется первым в откровенье глаз,

В восторге чувств, сгорая, может статься,

Иль в сырости сгниет в последний час?

Охапку листьев соберу в ладони.

Который мой из них согнут в дугу?

Минутки жизни в серых днях утонут,

Как желтый лист на вымершем лугу.

Не умереть хотелось мне, а спать.

Чтоб ничего не видеть и не слышать.

Как тарабанил марши дождь по крыше,

И как он клял меня в такую мать.

Как рвались все надежды словно вещи,

Израненные временем до дыр,

Как в темно-серый превращался мир,

Впиваясь в душу мыслями зловеще:

Уйти б от всех в небесные объятья!

Туда, где колокольчиком звеня,

Ещё не совершенную меня

Так ждут мои крылатые собратья…

Так было жить нельзя, как я жила!

Но, я ждала, ждала, ждала, ждала…

Однажды, лет двадцать тому назад, в поисках ответов на свои вопросы в трудные дни, в поисках истины в душе, мое одинокое сердце привело меня в старенькую церковь Александра Невского, что находится в центре города Россоши.