— Что… Что это? —  испуганный женский визг эхом отлетает от бетонных стен, изо рта Вероники вырывается облачко пара. Ее напугала не убогая обстановка и не низкая температуру воздуха, от которой Никки сразу вся покрылась мурашками. Она смотрит на стену напротив моей лежанки. Там находится мой личный алтарь, состоящий из десяти мониторов, каждый из которых прямо сейчас транслирует то, что никто, кроме меня, видеть не должен. 

— Пошла отсюда вон, — чеканю по слогам металлическим тоном. И хотя я не повышаю голос, Никки дергается, как от удара, переводит ошалелый взгляд на меня и начинает пятиться назад. В ее округлившихся глазах ужас и недоумение. 

— Боже… О господи. Мердер… Все еще хуже, чем я думала, — шелестят ее побелевшие губы. Никки спотыкается и вылетает в коридор. 

Наконец-то она поняла.

— Добрых снов, Вероника, — вежливо прощаюсь я и закрываю дверь, избавляясь от ее шокированной физиономии. 

Волноваться не о чем. Никки — проверенный человек. Она не станет болтать, но хотя бы перестанет лезь ко мне со своей навязчивой и нелепой заботой. 

Стащив через голову футболку, я бросаю тряпку на пол и вытягиваюсь на жестком матрасе. Мой взгляд неотрывно следит за настенными мониторами.

— Не плачь, Пикси. Мы все уладим, — расстегнув ремень, стаскиваю с себя джинсы вместе с бельем. Я еще чувствую на себе ее запах. Он останется со мной до утреннего душа. Три часа. Целых три.