– Безуспешной охотой на терафима.

– Мудрено-мудрено, весьма, – усмехается Антипов. – А если череп украсть?

– Они только того и ждут, чтобы мы подменили череп. Они наведут нас на ложный череп, мы подменим его, и они долго будут смеяться над нами, заряжаясь энергией.

– Что же делать тогда, хотя я во все это не верю. Выслушиваю из любопытства, куда могут суеверия людей привести. Фигура сопротивления понятна, а что за фигура присутствия?

– Еще более изощренная фигура. Я буду каким-то образом присутствовать при их преступлениях или видеть, во всяком случае, а сделать ничего не смогу. Они вновь будут смеяться надо мной и тем самым еще более заряжаться энергией.

– Из всего того, что вы мне здесь наплели, я понял только одно, – тычет пальцем перед собой Антипов, – череп Гоголя нам не вернуть. Спрашивается, что делать? Пойти туда, не знаю куда.

– О, вот и вы стали шутить, но я знаю куда.

– Все-то вы знаете! И куда?

– В Карелии есть один шаман… – улыбается Грин.

– Я, конечно, человек верующий, но весь мой опыт человека пожившего и криминалиста восстает против ваших методов. К тому же – шаман! Я понимаю, к старцу какому-нибудь обраться, чтобы он помолился Богу.

– Говорят, он общается с Богом.

– На Бога надейся, а сам не плошай.

– Вот именно, – соглашается Грин, – пока я съезжу, вы похитите ложный череп.

– А почему, не настоящий, если он возит его с собой.

– Нет, нам нужно уверить их, что мы не догадываемся. Поэтому вы сделаете копию чаши из черепа обезьяны. Мол, мы над ними так посмеялись.

– Лучше все-таки настоящий похитить.

– У Бакрушина три чаши, сделанные из черепов. Как вы определите, какой из них настоящий?

– Тот, что особенно тщательно охраняется.

– Они на это и рассчитывают.

– Они! Кто такие они? Пока мы подозреваем только Бакрушина в краже черепа. Все остальное…

– От лукавого, – добавляет Грин.

– Правильно, нет-нет-нет: вовсе неправильно, – начинает злиться Антипов. – Все остальное – совершенно уже туманные предположения вашего горячечного воображения. Одно только обращенье к шаману стоит того, чтобы с вами больше не иметь никаких дел. Если предположить, что шаман станет на вашу сторону, что весьма сомнительно, как вы скроете свой визит от наших противников? За нами следят, как вы утверждаете, тщательно.

– Я и не скрываюсь. Пока они будут искать шамана, вы стащите копию из саквояжа.

– Феликс Игнатьевич, вы знаете почему, я с вами общаюсь?

– Знаю: вам не с кем больше общаться.

– Да, – берет телефонную трубка фон Мерц. – К шаману, говорите, отправился? Ваш Грин, – опуская трубку, обращается он Бакрушину, – за подмогой к шаману отправился.

– От Грина чего угодно можно ждать.

– М-да, м-да, – продолжает голос. – Это вносит некоторые неудобства в наше налаженное предприятие.

– Шаману те же духи внимают, что и нам, э, как будто…

– Духи, они капризные и… непредсказуемые. Если найти подход к достаточно опытному колдуну, можно многое что сотворить вопреки даже воле самих духов.

– Что тогда делать?

– Ждать! Все равно еще рано. Что там поделывает Антипов? Бьюсь об заклад, пытается подобраться к чаше.

– Моего ювелира заставил изготовить копию, а тот изготовил две. Я настоящий череп в сейфе держу, а копию, не выпуская из рук, ношу с собой.

– Правильно! Как я и предполагал, Грин убедил его подменить чашу. Желательно пристегивать саквояж наручниками.

– Тогда он не сможет похитить.

– Сможет, если захочет.

– Вам видней.

– Что-то я стал хуже видеть, – бормочет себе под нос фон Мерц поводя рукой над хрустальным шаром. – Неужели шаман уже действует? В какую сторону направился Грин?

– Мы его упустили.