– Бабушка, а вичку мне сделаешь? Чтобы гнулась хорошо, а на кончике листочки были.

– Но, сделаю.

С собой у нас котомка с едой: картофельные и сметанные шаньги, луковые пироги, варёные яйца, хлеб на всякий случай (вдруг корова домой не пойдёт, тогда её можно заманить: хлеб, посыпанный солью, можно скормить ей по кусочку), соль, зелёный лук и квас.

Квас бабушка делала хороший: кислый да сладкий. В деревне водилось правило: если пришёл гость, его обязательно надо напоить квасом или брагой. Для этого у хозяек была специальная, то́дельная, коричневая или белая литровая кружка.

– Иди, Санко, испей брагу-ту. Хоро́ша получилася, по́рна, вечор токо цедила.

Сначала сама глоток сделает, и после этого только гостю предложит, чтобы показать, что и вправду хороший квас, не отрава.

– Но, беда хороша брага! От, умеешь ты, Васи́льна, брагу делать! Кхе, кхе…, – ответит Санко, покряхтит и от удовольствия прищурит глаз.

– Ты понорови да ишо испей. У меня там цела фляга да мисочка стоит, тебя дожидаца, – смеётся бабушка. – Давеча Володька у Парани заходил, принёс мне хмелины на пиво, буду ставить тожно.

Ежели приходил гость, а брагу не подавали, то так говорили про хозяев:

– Ее чё! В пустой избе нально побывала. Кружку брагу не подали. Это куды годно?

У нас дома был специальный чан для бражных дел. Перед праздниками и на Семи́к (поминальный день на седьмой четверг после Пасхи) все хозяйки готовили брагу. Это было большое дело.

Сначала бабушка Дуся насыпала рожь в большую кастрюлю, заливала дряблой водой и оставляла набухать. Заносила в избу рости́льник (неглубокий ящик). Он был в каждом доме, его берегли и использовали строго по назначению. Пересыпала набухшую рожь в него и ставила на три или пять дней для проращивания. Ростильник стоял на лавке, и бабушка с нетерпением ждала, когда появятся росточки на зёрнышках, подходила к ящику, разговаривала с ним: что, мол, не растёшь, шары-те выставило?

Когда проклюнутся беленькие ростки, подходил следующий этап: ростильник нужно было поднять на русскую печь и осторожно, не обломав хрупких росточков, переложить всё на большой лист железа, чтобы просохло. В эти дни топилась русская печь, и в избе стоял непередаваемый запах зерна. Бабушка руками перемешивала его, чтобы оно равномерно сохло. Как только зерно «подходило», бабушка сгребала его в мешок и ехала в соседнее село По́лву, чтобы смолоть его где на колхозной мельнице. Молотое зерно называлось бра́жно.

Бабушка засыпала бражно в кастрюлю, заливала водой, перемешивала мутовкой, ставила в протопленную горячую печку – преть. Оно постепенно заваривалось и превращалось в светло-коричневую кашу, а сверху покрывалось сладковатой корочкой. Бабушка вынимала кастрюлю из печки, давала остыть, потом цедила через сито, разбавляя водой. Получалась преснуха. Преснуху тоже можно было пить, она была вкусная, но «пустоватая». А чтобы получилась настоящая брага, в преснуху баба Дуся добавляла мел (закваску из хмеля) и немного сахара. Ставила корчагу с брагой на лавку ближе к печке, давая ей настояться и укиснуть. Примерно через сутки – двое бражка «подходила»: появлялась пенка. Бабушка, волнуясь, помешивала её черпаком и помаленьку пробовала, решала, удалась ли бражка. Ежели удалась – торжественно наливала в литровую кружку и первой отхлёбывала, смакуя и причмокивая, искала в бражке те самые нотки кислоты, сладости и хмельных оттенков. Иногда могла и в маленькую кружечку налить, делала послаще и звала меня:

– Бежи, девка, чюрскай брагу-то. Ох, хоро́ша получилася как молоко. Много-то не пей, а то хмельна́ станешь.