Дибирали тут же поднялся наверх и постучал в дверь покоев рукояткой меча. Через запертую дверь ответила невольница. Кудав-нукер изложил ей суть дела, а та, имеющая право входить в покои, доложила Нуцалу о просителях.

– Видишь, дорогая, к чему был наш сон, – сказал Правитель, одеваясь.

– Не уходи, ты можешь послать нукеров, – попросила ханша сквозь сладкую дрему.

– Я хочу сам послушать моих вассалов.

Нуцал спустился вниз, куда велел впустить приехавших ночью просителей, и сам выслушал о происходящих в их селении беспорядках.

Все началось, оказывается, с безобидного состязания в метании камня. Кто-то из двух малых галбацев, не желая признать свое поражение, затеял спор. Началась драка. Их разняли. Но соперники снова вышли на заснеженную поляну и стали метать камни, опять заспорили и подрались. На сей раз в драку влезли братья одного из атлетов и побили противника. Тот привел на поляну своих братьев, и те побили этих. Затем драка началась уже в селении, в ней приняли участие еще и двоюродные, и троюродные братья. Дрались целый день. Мирились и на второй день снова дрались. Уже несколько человек с обеих сторон лежат в постели без сознания. Несколько человек получили увечья. Ни старики, ни женщины не в силах удержать молодых, возгоревшихся друг на друга неистовой злобой.

– Дибирали, – произнес Нуцал, немного поразмыслив, – после намаза возьми два десятка нукеров и поезжай с ними. Приведи к повиновению драчунов под страхом казни на площади. И не забудь заглянуть в их амбары и хлева. Похоже, у них много муки и скота жирного, раз силу девать некуда. Отбери половину. И если после этого они не перестанут враждовать, извести их о моей воле: задавлю такой податью, что рабам будут завидовать. И последнее… – Нуцал, еще немного подумав, добавил: – Если среди враждующих окажутся искусные рубаки, пригласи их на «бидул къец34».

Через пять дней вернулся отряд нукеров с овцами – около пятисот голов и крупного рогатого скота – около полсотни голов. А с ними приехал в аварскую столицу и один из виновников драки, желающий поучаствовать в поединках с неизвестными противниками.

Тихую зимнюю жизнь хунзахцев, кроме богословских споров, зажигали еще и воинские турниры, которые не обязательно заканчивались гибелью одного из дерущихся, ибо победителем считался тот, кто сумеет выбить меч у противника или вынудит сдаться под натиском. Но нередко бывали и настоящие бои, когда кровник вызывал на поединок своего врага, и бились они до последнего издыхания. Месть победителю со стороны родственников запрещалась под страхом казни.

Этот драчун из далекого села тоже не потерял на турнире свою буйную голову. Ученик Шахбанилава показал хунзахам высшее мастерство – поигрался с малоопытным в боях узденем, как кот с мышью, трижды выбивая меч из его рук, и под конец, ударив плашмя мечом по голове, оглушил упрямого соперника. Когда очнулся, тот уже был вне арены. Он поклялся, что больше не будет ни с кем драться, и уехал в свое село пасти овец, ибо понял, что в этом его высшее предназначение.

На западной окраине Хунзаха располагалась арена поединков – небольшая круглая площадка, обнесенная стеной в форме кольца, на дне довольно большого котлована, вырытом неизвестно сколько веков назад. Здесь проходили и славные турниры, и жестокие поединки с целью убить соперника, утолить давнюю жажду мести. Вокруг арены могли разместиться несколько тысяч человек.

В один из зимних дней, по настоянию Пайзу-бека, Нуцал дал свое высочайшее согласие на поединок с одноруким теперь уже салатавцем, который все это время находился в подземелье замка. Все уже знали причину того поединка на празднике по случаю рождения престолонаследника… И тем не менее салатавскому галбацу было предложено выйти на волю только через поединок (разумеется, если останется жив).