Поэтому войти в сферу влияния другой совести – значит оставить образы врага в прошлом. Пусть на этом уровне тоже есть конфликты – они необходимы для роста и развития, – но без образа врага и воли к уничтожению. И прежде всего – без истовости и восторга.
Так где же начинается большой мир? Там, где прекращается воля к уничтожению, чем бы она ни оправдывалась, и там, где мы признаем, что нет людей лучше или хуже нас. Все по-своему переплетены и поэтому связаны, не больше и не меньше, чем мы. В этом смысле мы все одинаковы.
Когда мы это поймем и признаем, когда мы поймем, что наши совести делают нас несвободными, мы сможем пойти навстречу друг другу без всякого высокомерия. Уважая установленные для нас границы, мы сможем выглянуть и выйти за пределы нашей прежней чистой совести и соединиться в чем-то большем.
Здесь начинается большой мир.
Путь к этому миру прокладывает другая любовь, любовь, которая выводит нас за пределы чистой совести. Иисус описал этот путь, сказав: «Будьте милосердны, как и Отец Мой небесный милосерд, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных».
Такая любовь ко всем, какие они есть, – это другая, большая любовь, за пределами добра и зла и за пределами больших конфликтов.
Узы судьбы
Вступление
Когда на моих курсах по семейной расстановке открывалось что-то особенное, участники часто ждали от меня подробных объяснений тех осознаний, которые к этому привели, и тех, которые из этого вытекали. Так возникли промежуточные размышления по многим темам. В этой главе я приведу такие размышления на тему судьбы и дополню их некоторыми примерами.
Эти размышления были своего рода паузами, во время которых мы переводили дух после одной расстановки и собирались с силами для другой. В них слышится то, что им предшествовало, и намечается то, что еще будет нас занимать. Они не готовились заранее, но возникали сами собой из живого процесса. В них нет окончательности, но есть развитие, иногда в них что-то повторяется, а иногда чего-то не хватает, но все же, поскольку многое в них лишь обозначено, им присуща особого рода насыщенность.