Дорога до вокзала занимает сорок минут времени, трафик на дорогах в такое время небольшой, зато в эту ночь выпало много осадков. Дворники на автомобиле Вадима работают без перерыва, Селин сладко сопит сзади, а по салону играет очень тихая, медитативная мелодия, которая совсем не вяжется с моей разрушающейся жизнью.

– У меня в январе будет отпуск. Я приеду, если ты позволишь.

– Будем на связи, – киваю осторожно.

– Скажи «да» хотя бы раз, – просит Вадим, кинув на меня быстрый взгляд.

– Хорошо. Да.

Вадим кивает и улыбается мне, а я не могу – ни улыбнуться, ни расслабиться. Я держу в руках сумочку и документы с распечатанными билетами, но успокоиться все не могу. На душе тяжелеет с каждой секундой нашего приближения к вокзалу.

– Что-то я переживаю, – говорю тихонько.

– Чего переживать? Мы не опаздываем.

Отвернувшись от Вадима, я бросаю взгляд в зеркало заднего вида, но там все такая же непроглядная тьма.

– Да… – выдыхаю тихонько.

– Позвони, как доберешься и устроишься, ладно?

– Ладно.

Я соглашаюсь с Вадимом, но в то же время мысленно очень хочу, чтобы он отказался ото всего и тотчас бы поехал со мной. Мне было очень страшно начинать жизнь с нуля в городе, в котором я никогда не была, и теперь не одной, а с маленькой дочерью.

– О чем думаешь, Айлин?

– Просто страшно… – признаюсь ему.

– Все образумится. Ты сильная, Айлин. Я уже с нетерпением жду, когда смогу к вам приехать.

Я натянуто улыбаюсь Вадиму и молчу о своих желаниях. Вадим – большой начальник, и он не бросит все ради той, что держит на расстоянии.

Отвернувшись, я снова бросаю взгляд в зеркало заднего вида, только в этот раз сердце стремительно уходит в пятки.

– Странно, до этого дороги были пустые, а теперь за нами три автомобиля, – говорю Вадиму.

– Тоже на вокзал едут, – беспечно говорит Вадим. – Ты напряжена, Айлин. Расслабься.

Я качаю головой, чувствуя сильное жжение в горле. Я уже сбегала от Рамиса. Я знаю чувство погони – оно мне знакомо.

– Вадим, быстрее… – прошу его.

Вадим не спорит, он утапливает педаль газа, но наша Мазда все равно не едет сильно быстрее.

Либо наша скорость не поменялась, либо же…

Нас догоняют.

– Можно еще быстрее? – прошу, жутко нервничая.

– Я на максимуме, Айлин. Что ты нервничаешь?!

Сердце отбивает собственный ритм, от которого напрочь закладывает уши. Я не верю в это до последнего, пока один из внедорожников резко не наращивает скорость, чтобы обогнать нас, и не перестраивается в наш ряд.

– Вадим, он тормозит! Он тормозит! Сбавляй скорость! – кричу изо всех сил. – Мы же сейчас врежемся!

Все происходит в считанные секунды. Два внедорожника полностью перекрывают обе полосы, вынуждая нас скинуть скорость совсем до нуля.

– Это он, это он, – зашептала я, отстегивая ремень безопасности.

– Куда ты, Айлин?

– Мы должны бежать. Уезжай, Вадим!

– Куда ты? В сугробы?

Сбросив с себя ремень, я порываюсь назад – к дочери. Дрожащими руками я отстегиваю Селин от детского кресла, но убежать не успеваю.

Вадима вытаскивают первым.

Дочь – второй.

Меня – последней.

Закричав, я пытаюсь выпутаться из крепких, болезненных силков, но я слишком слаба. Я всегда была слишком слаба для него и его охраны.

Меня опускают на колени, и джинсы быстро пропитываются холодным, леденящим душу снегом, на котором я вижу красные пятна.

Это кровь Вадима.

– Не трогайте его, не трогайте! – кричу, срывая голос.

Удар за ударом, неизвестный калечил Вадима, разбивая ему челюсть, нос, ребра и все, до чего можно было дотянуться.

Рамиса здесь не было.

Как и дочери.

Озираясь по сторонам, я кричала имя дочери, но не видела ее.

Со мной ничего не делали. Только держали на коленях, заставляя смотреть на лицо Вадима. Он упал без сознания, и лишь тогда меня отпустили.