Вылетаю из машины и несусь в кафешку прямо напротив ЖК. Мои церберы, заприметив Яну внутри, жующую очередное пирожное, остаются за пределами кафешки.

В этом ясно нет никакого смысла с учетом наличия панорамных окон.

—Колобочек, — улыбаюсь ей и тут же лезу обниматься. Живот также тискаю. Яна кукольная, ее не потрогать и в былые времена было сложно, а сейчас я бы обнимала ее все время.

Румянец на щеках, довольная улыбка. Так выглядит жена спецназовца, у которого уже четыре месяца нет никаких командировок дальше столицы, ведь его жена на последних месяцах.

—Свеееет, ну ты как? Я думала, мы завтра вечером увидимся, а то у тебя сегодня господин Святослав Юрьевич Градский в расписании, —пытается шутить, а мне не смешно.

Меня пригласили в ресторан сегодня вечером, а согласилась я в каком-то коматозе, но это перестает иметь хоть какую-то важность в свете всего происходящего.

Пальцами цепляюсь за шероховатую поверхность стола и ломающимся голосом произношу:

—Кое-что случилось, ты не в курсе, да? — язык немеет и прилипает к небу. Всем телом я снова погружаюсь в ледяную прорубь, а затем в кипящий чан.

Яна переводит на меня задумчивый взгляд, стирая с губ помадку.

—Нет. Что? Опять преследователь?

—Нет. Новых сообщения не было с того дня, но зато вернулся он, — произнести его имя вслух кажется невыполнимой задачей.

Так и выходит, что мы с Яной ни разу не говорили, кто этот самый он. У нас есть просто он.

И даже от этого местоимения меня на части ломает.

—Как? — моя сестра, но по факту тетя, откладывает пирожное, подается вперед и складывает руки замком, полностью включаясь в разговор. Шок на ее лице читается явно.

—Я не знаю, вчера на вручении диплома он заявился на церемонию. Говорю, а у меня мурашки на коже, — ежусь, передернув плечами.

—Вы поговорили?

—Нет. Он писал, но я не ответила.

—Почему, Света?— с упреком звучит вопрос.

—Потому что мне страшно, и я не понимаю, что мне делать. С ним говорил отец, а вечером мне пришло сообщение с просьбой выслушать, — выпаливаю, обхватив голову двумя руками. —Я даже это обсудить ни с кем не могу, потому что…

—Со мной можешь, малыш. Всегда и все-все, — она перехватывает мою ладонь и сжимает. —Света, вы должны поговорить. Я на твоей стороне, это всегда так, но даже приговоренному к смертной казни дается последнее слово. Тем более, что ты не отпустила его…может…— она замолкает, а между строк я читаю «вы сойдетесь».

—Не может, Яна, — отрицательно машу головой. Он меня переломал.

Локоны полностью укрывают лицо, когда мой нос улавливает слишком знакомый аромат. Нет, пожалуйста, только не сейчас. Именно сейчас мне никак нельзя это все.

Тошнота к горлу подступает, глаза заливает слезами.

—Боже, — шепчу, схватившись за шею.

Встаю рывком и несусь в сторону уборных со скоростью света. Дергаю за ручку и вваливаюсь внутрь. Спустя мгновения слышится хлопок, а затем меня со спины накрывает тень. Пискнуть я не успеваю, ладонь накрывает мой рот и немой крик застревает в глотке.

Массивная фигура грубо обхватывает меня в стальные оковы. Страх полностью захватывает тело.

Паника глушит, глаза затапливая слезами. А затем тело пробирает шок и судорога боли от нежных прикосновения к лицу. До боли знакомых прикосновений, тех самых, от которых я когда-то улыбалась, а сейчас ломаюсь изнутри, растягиваюсь по швам.
—Привет, — гортанный голос проезжается бархатными касаниями по перепонкам. Облегчение смешивается со злостью, что пробивает вены. —Сейчас отпущу, только не кричи, пожалуйста, — просит мягко, носом зарываясь в волосы. Меня хватает на кивок, а когда Женя медленно отводит руку от моего лица, я наконец-то делаю заветный вздох, захлебываясь в аромате его духов.