Камердинер жестом предложил ему сесть в кресло возле журнального столика, сам сел напротив и уставился на сыщика.

– Вы в курсе, по какому поводу ваш хозяин нас пригласил?

– А чего ж не быть в курсе-то? – пожал плечами Антуан. – Мэтр, как приехал, пошёл новые записи в тайник класть, ну, и увидал, что там пусто. За сердце схватился…

– Вы при этом присутствовали?

– Нет, меня Клавдия позвала, – насупился мужчина. – Я в ту комнату, где он с пациентами разговаривает, не хожу, нечего мне там делать.

– А Александр где был?

– По-моему, пошёл котёл проверять, горячая вода плохо шла.

– Значит, мэтр вместе с вами и секретарём вернулся в Москву в пятницу, двадцать второго ноября, так? Расскажите, пожалуйста, что происходило в доме эти три дня…

***

Мэтр Алариен отчего-то нервничал, не мог сосредоточиться ни на вопросах, ни на ответах. Несколько раз вставал и подходил к окну, выглядывал в него и смотрел на безлюдный, заливаемый дождём переулок. Наконец Суржиков сдался.

– Мэтр, у меня такое впечатление, что вам не до меня. Давайте сделаем так: я напишу свои вопросы на листе бумаги и оставлю вам, а сам пойду и поговорю с кухаркой. Госпожа Карен, так?

– Да, верно. Вы совершенно правы, – целитель потёр лоб. – Отчего-то мне неспокойно.

– У вас сивиллы в роду не встречались?

– Боги миловали, – усмехнулся Алариен. – Просто тянет где-то на сердце. Но это ерунда, пройдёт. Прошу вас, садитесь за стол, вот бумага и магическое перо, и пишите вопросы. А я покину вас на полчаса, помедитирую, может быть, поможет.

Он вышел в ту самую комнату, где разговаривал с клиентами. Проводив его взглядом до двери, Суржиков сел за стол, отметив удобство кресла, положил перед собой лист бумаги и магическое перо, откинулся на спинку и начал диктовать.

В Малом Гнездниковском переулке детективы провели почти целый день. Домой они попали, когда уже начинало смеркаться. Небо, вроде бы посветлевшее после окончания дождя, снова посинело, начало наливаться влагой; к тому же похолодало изрядно. Алекс, потянув носом, сказал:

– А ведь подморозит к ночи, и будет сплошной каток. Надо попросить Аркадия, чтобы какой-нибудь согревающий суп сварил, фасолевый, что ли.

– Тыквенный, – проговорил Влад непослушными от холода губами.

Его лёгкая куртка, отлично подходящая для люнденвикского туманного ноября, в московском предзимье совсем не спасала.

– Тыквенный, – согласился Алекс, покосившись на него.

***

Мужская компания, собравшаяся этим вечером за ужином в столовой старого двухэтажного дома, была на редкость молчалива.

Молчал хозяин дома, обдумывая разговоры с целителем и его окружением.

Молчал Суржиков, благодарно глотавший огненный суп и чувствовавший с каждой ложкой, как отогревается изнутри.

Тихо сидели близнецы, по виду которых можно было точно сказать: сегодня им будет не до репетиций «Макбета», так они умотались.

Не говорил ничего и майор Никонов, голодный и уставший до крайности.

И даже с подоконника не раздавалось ни единого звука. Аркадий Феофилактович, домовой, приписанный к дому на углу Селивёрстова и Костянского переулков, с умилением наблюдал, как насыщаются едоки.

Наконец исчез с блюда последний пирожок с капустой, и самовар отправился на кухню вместе с грязной посудой. Близнецы синхронно зевнули, и Стас посмотрел на Суржикова.

– Дядя Володя, простите, но мы сегодня просто отрубаемся, очень день был трудный. По пять пар, да ещё собрание с кураторами курса, а там такие ведьмы были, что Шекспиру и не снились.

– Идите спать, дети, – ухмыльнулся Влад. – А взрослые люди пойдут в кабинет и ещё немножко поработают.