– Справку по Хантеру, как я уже говорил, я тебе дам.

– Мне она не нужна, Петрович. Все, что ты говоришь, занимает меня чисто гипотетически. Спортивный интерес.

– Ну, тогда дослушай до конца. Совсем чуть-чуть осталось. Одну позицию я тебе все-таки покажу наглядно.

Неверов достал из кармана квадратную пластиковую коробочку.

Внутри лежал диск.

– Можно ноутбук попросить? Или давай я принесу свой из машины.

– Нам неинтересно, – гнула свое Марина.

– Тащи. – Слова Виктора относились к ней.

Сжав губы в тонкую линию, Марина сходила в другую комнату и вернулась с плоским портативным компьютером. Молча поставила на стол, из чего Неверов сделал вывод – батарея заряжена. Не говоря ни слова, включил аппарат, вставил диск в нужный лоток, запустил его. Ловко орудуя пальцем, навел курсор на открывшийся видеофайл, кликнул.

Изображение на мониторе было черно-белым. Списано с камеры наблюдения, определил Виктор.

Они увидели холл большого помещения, судя по всему, торгового центра. Вот в кадр вошел какой-то мужчина, Хижняку на секунду показалось – вроде из другого мира. Не обращая ни на кого внимания и, в свою очередь, не привлекая ничьего внимания к себе, он подошел к урне, стоявшей у стеклянной стены какого-то бутика, что-то туда кинул, повернулся к камере, скорее всего – случайно.

Неверов остановил изображение.

– Прислали коллеги. По электронке. Это – Антон Хантер.

– А, да. Я ж его еще в глаза не видел. Точно он?

– Точно. Потом покажу еще фотографии. На сайте Интерпола хорошие есть. А теперь сюда смотри. – Курсор передвинулся в правый нижний угол – там отображалась дата съемки. – Видишь?

– Два дня назад.

– Правильно. Через тридцать минут после того, как Хантер бросил что-то в урну и ушел, здесь, в торговом центре, прогремел взрыв. Если работает Интернет, я могу легко показать, как этот случай прошел в новостях.

– Москва? – Виктор кивнул на застывшую картинку.

– Москва, – подтвердил Неверов. – Через три дня после того, как Антона Хантера освободили… или похитили, не знаю… В общем, это – ответный удар, взорванный центр принадлежит некоему Илье Буруну.

– Что за ком с горы? Хотя я, вообще-то, устал от незнакомых визиток…

– Человек, который заказал Каштанова. Все подробные расклады – потом…

– Ответка, – сказал Хижняк. – Типичная. Мне-то что? Этот Хантер явно отрабатывает свободу.

Следующая пауза, выдержанная Неверовым, оказалась самой длинной.

– Там погибли дети, – проговорил он наконец. – Первый этаж. «Детский мир». Целая секция товаров для детей, в том числе новорожденных. Игровая комната, здесь не видно, но есть… В зоне поражения находились трое детей… и одна женщина… на восьмом месяце… Еще повезло, что будний день, обеденное время… Могло быть больше…

Снова воцарилось молчание. Тишина стала тяжелой и какой-то звенящей.

Неверов не ожидал, что ее нарушит Марина.

– Он детей убил. – Голос женщины звучал глухо, как приговор. – Витя… Он убил детей… И он еще живой сам, Витя…

Хижняк молчал.

Только в который раз посмотрел на сарай с дырявой крышей.

Никто не имеет права убивать детей.

Никто и никогда.

Комнату, в которой его держали, Антон Хантер назвал про себя бункером.

Когда его, даже не сняв наручники, втолкнули в крошечную угловую каморку, он увидел, что здесь, кроме койки, прикрученного к полу за толстую ножку грибовидного стола и рукомойника с унитазом, ничего нет. До вечера никто из здешних обитателей не появлялся, и о том, что день подходил к концу, Хантеру подсказывали его биологические часы: наручные, отобранные в Киеве при аресте и возвращенные накануне отправки в Москву, с его руки снова сняли. Мобильник тоже отняли, хотя как раз на него Антон не очень-то и рассчитывал: нужный