Будто оживший набросок гигантского спрута, красными нечеткими линиями, сбоку появилось существо со множеством рук и ног. Они хаотично цеплялись за каменный пыльный пол, планомерно продвигаясь вперед. Сзади этого живого комбайна стелился какой-то сгусток, будто кокон, облепленный паутиной. Волх не горел желанием приближаться к этой твари, но любопытство заставило его замедлить шаг. Сам того не заметив, он почти остановился, будто в трансе наблюдая за существом, ползущим точно в его направлении. Когда пространство сократилось до метра, Волх узнал в облике множества потерянных детских душ прежнего монстра. Червоточина, утащившая за собой драгоценного питомца, теперь выглядела иначе. Десятки слепых детских глаз смотрели на него в упор, но не видели, измученные жаждой и голодом, они стелились по полу, как полупарализованный изувеченный зверь. Червоточина, сама по себе не имеющая души, теперь дырявым мешком чертила за несчастными склизкий кровавый след. Волху стало невыразимо жаль этих пленников, ничем не заслуживших подобного наказания. Жаль до такой степени, что комок в горле почти выдавил слезы из глаз. Потерявшись в нахлынувших эмоциях, Волх совсем потерял осторожность. Место усилило его эмоции, как резонатор. Он никогда не был настолько чувствительным к чужой боли, но сейчас она накатывала на него волнами и топила. Он остался стоять на месте, когда одна из маленьких рук едва коснулась его стопы. Почувствовав давление, Волх будто получил электрический разряд, попытавшись отпрыгнуть в сторону, но крохотные пальцы вцепились в низ штанины железной хваткой. Вслед за этой рукой остальные моментально изменили направление, пытаясь ухватиться за попавшего в ловушку человека. Слепые белые глаза и широко раскрытые рты немо и слепо волной устремились к Волху, замешкавшемуся на какую-то долю секунды.

Волх, забыв о жалости, совсем недавно сковавшей его сердце, и об осторожности, с которой следовало бы здесь передвигаться, взмахнул свободной рукой вверх, черпая силу из нити, питающей его. Нить раскалилась до красна, передавая извне силы Бэла. Из ладони вырвался огненный столб, окрасивший плотное черное небо в багровый цвет. Взметнув столб одним ловким движением, Волх скрутил на его конце сверкнувшую красной молнией длинную острую косу, развернувшуюся, будто тонкий металлический лист. Треск, который она издала, почти оглушил Волха, и тишина, заполнившая его уши, разорвалась с оглушительной болью, проливая красные ручьи от мочек до подбородка.

В следующее же мгновение все немые и слепые призраки, бесцельно бродившие по каменным тропам, кинулись в сторону грохота, будто до этого их не мучила ни жажда, ни голод, ни безысходность, тянувшиеся здесь вечность. Из тихих душ они превратились в жадных до крови тварей, готовых разорвать любое существо, встретившееся на пути. Они рвались вперед, периодически натыкаясь на соседей и тут же переключая свою голодную ярость на них. Чем ближе они подбегали к маяку звука, тем гуще становилась их популяция, и тем чаще они вгрызались в шеи, спины и лица себе подобных.

Волх рыком отправил косу вниз, натянутую будто на железной цепи, и, схватившись за короткое древко, полоснул пространство впереди себя, рассекая грибницу детских душ, будто цветочные стебли. Рассечённые вдоль и поперек, они застывали в немом крике и испарялись, как листья подожженной бумаги. Краем глаза улавливая мчащихся призраков, Волх выбросил косу вверх, раскручивая ее смертельное лезвие на прочной цепи, и когда круг сужался, выбрасывал ее вниз, одним махом сметая сотни слепых тварей. Он проделал этот нехитрый трюк множество раз, когда толпа стала редеть, и он уже мог разглядеть пустые промежутки между их немощными силуэтами. Он раскручивал косу раз за разом, уже позабыв об источнике, что ее питает. И вот внезапно цепь, державшая косу, лопнула, будто раскаленное стекло, очерчивая осколками ровный круг вокруг Волха. Лезвие исчезло, как подожженный сухой лист, и Волх схватил себя за грудь, в тщетных поисках спасительной нити. Теперь он остался один без гарантии вернуться обратно. Чертыхнувшись про себя, он увернулся от нежеланных объятий одного из призраков и, ловко уворачиваясь от остальных, бросился в сторону. Единственный плюс, который он смог вынести из этого провала – так это то, что все твари, что сновали здесь, теперь рвут другу друга на части там, куда их приманил звук. И теперь Волх мог свободнее бродить по лабиринту и искать своего кота. Он решил ускориться и перешел на легкий бег, старательно высматривая в темноте четвероногого друга.